Трон из костей дракона. Том 1 - стр. 51
По одну сторону ямы были сложены пласты дерна, груда камней и бревна. «Морскую стрелу» опустили у дальней стороны могилы, где землю срезали так, что получился пологий склон. Когда лодку поставили, все благородные дома Эркинланда и слуги Хейхолта выстроились в ряд, чтобы положить на лодку или курган какой-нибудь маленький предмет, свидетельство любви. Каждая из земель под управлением Верховного Престола также прислала великолепные произведения искусства, чтобы Престер Джон забрал их с собой на Небеса – одеяние из драгоценного шелка с острова Пайса, что в Пердруине, белое порфировое дерево из Наббана. Изгримнур и его люди привезли из Элвритсхолла в Риммерсгарде серебряный топор работы двернингов с черенком, инкрустированным голубыми самоцветами. Дар Ллута, короля Эрнистира, приехавшего из Таига, находившегося в Эрнисдарке, длинное копье из ясеня с золотым наконечником было украшено красным золотом.
Когда пришел черед герцога Изгримнура выйти вперед, он подумал, что полуденное солнце висит слишком высоко в небе, и, хотя оно без помех двигалось по серо-голубому куполу, оно перестало дарить людям тепло. Ветер задул сильнее, с воем пролетая над вершиной горы. Изгримнур держал в руке потрепанные черные боевые сапоги Джона. Он не нашел в себе мужества взглянуть на смотревшие на него белые лица, подобные пятнам белого снега в дремучем лесу.
Приблизившись к «Морской стреле», Изгримнур в последний раз посмотрел на короля. И, хотя он был бледнее груди голубки, Джон выглядел крепким и полным спящей жизни, и вдруг Изгримнур поймал себя на том, что тревожится о старом друге, который мог простудиться без одеяла на холодном ветру. На миг он едва не улыбнулся…
«Джон всегда говорил, что у меня сердце медведя и разум быка, – упрекнул себя Изгримнур. – И если ему холодно сейчас, то как же сильно он замерзнет, когда окажется в ледяной земле…»
Изгримнур осторожно двигался по пологому склону, периодически опираясь на него рукой и внимательно глядя под ноги. И, хотя у него отчаянно ныла спина, он знал, что никто даже не подозревает о его боли, впрочем, он был слишком стар, чтобы этим гордиться.
Он по очереди взял прочерченные голубыми венами ноги Джона Пресбитера и надел на них сапоги, безмолвно отдавая должное умелым рукам из Дома Приготовления за то, с какой легкостью ему удалось это сделать. Больше не глядя на лицо друга, Изгримнур быстро взял и поцеловал его руку, и вернулся на свое прежнее место, испытывая еще более странные чувства.
Внезапно ему показалось, что это вовсе не безжизненное тело его короля, которое сейчас будет предано земле, а душа, отлетевшая, как покинувшая кокон бабочка. Сила и гибкость конечностей Джона, хорошо знакомое лицо, погрузившееся в размышления, – Изгримнур множество раз видел его таким, когда королю удавалось поспать час или два в разгар сражения, – все это вызывало у него ощущение, будто он бросает живого друга. Он знал, что Джон умер – держал руку короля, присутствовал, когда он сделал последний вздох, – и все же чувствовал себя предателем.
Изгримнур настолько погрузился в собственные мысли, что едва не наступил на ногу принцу Джошуа, который сумел ловко обогнать его на пути к кургану. Изгримнур с удивлением увидел в руках у Джошуа меч короля Джона Сияющий Коготь, завернутый в серую ткань.