Троллиные истории - стр. 20

Каждое утро, когда Чучо просыпалась под Худошино хрюкотание, троллиха размышляла о том, что такие божественные звуки, наверное, издавал в свое время сам легендарный Илиас Гвадалахарский (ну, вы его знаете), великий тролль, который пролежал на печи тридцать три года, и которого на ноги поставила лишь родниковая вода. При этой мысли гордость от того, что Худоша – ее лучший друг, переполняла Чучо так, что ее лохматая густая шерстка становилась дыбом. Впрочем, однажды троллиха глубоко задумалась: «А почему, собственно, родниковая вода? Наверняка он встал, чтобы попить тинной бормотухи!». Эта мысль понравилась Чучо, и она решила когда-нибудь убедить Перес в необходимости переписать историю их древнего рода.

Однажды ночью Худоша всхрюкнул особенно сладко и с такой силой, что сам проснулся, но не понял от чего, немного покрутил головой, перевернулся на другой бок, да и снова заснул. Но Чучо и Томас дальше уже спать не могли. Одна троллиха вспомнила о восходящей сегодня почти полной и необыкновенно красивой луне и решила пойти на нее посмотреть, а вторая вынашивала план устранения конкурента и решила сегодня же начать его реализацию.

Чучо, зябко ежась, вылезла из норы, вскарабкалась на свой валун и подняла пятачок кверху. Луна действительно была великолепна, особенно под аккомпанемент Худоши. Троллиха прихватила с собой старую, сохранившуюся еще со времен проживания у Человека тетрадку и ручку, вырвала прежние записи и на обратной стороне решила написать свои первые ночные стихи. Чучо почесала ручкой за правым ухом один раз, второй, испытала муки творчества и родила пару строк:

Худоша, дивный богатырь,

Твой хрюк пугает всех бздюлей.

Ингредиент твой – тырь не тырь –

Не будет жизни веселей.

Немного подумав, Чучо зачеркнула четверостишие и решила начать процесс стихосложения заново:

Бормотуха – основа жизни,

Бормотуха – идея века,

От рождения и до тризны

Спутник тролля и Человека.

Второе стихотворение удовлетворило высокие Чучины запросы намного больше, и она, сложив аккуратно листочек, подумала: «Надо отправить стихотворение в свежий номер главной Зеленецкой газеты. Хотя, с другой стороны, может быть, в нем не хватает креатива? Может, добавить немного квантовой физики? Или перевести на японский?»

Чучины размышления прервало появление Томас, которая давным-давно стояла у нее за спиной, разглядывая городскую троллиху своими умными глазками как некую диковинку.

– Не спится? – небрежно бросила Томас. – И мне тоже. Интересно, отчего?

– Наверное, от того, что ночь такая лунная, – задумчиво промолвила Чучо.

Томас слегка оторопела от такого заявления, но быстро опомнилась.

– А вот я видела недавно твою красивую шапочку, – решительно начала наступление старая хитрая троллиха, – но думаю, не придется тебе ее поносить этой зимой в Зеленецке. Худоша же при смерти…

– Как при смерти? – тут уже оторопь взяла Чучо. – Еще вчера был жив и здоров!

– Разве ты не знаешь, что твой приятель уже двадцать лет употребляет тинную бормотуху? Считай, что печени у него больше нет! – тут Томас вытащила специально приготовленную медицинскую газету, на одной из страниц которой были размещены фотографии пораженной циррозом печени.

«Пожалуй, это будет пострашнее оторванных рук и ног Человеков, которые печатают в северной желтой прессе», – подумала Чучо и жалобно спросила: