Трогать нельзя - стр. 10
Мужики пили, разговаривали разговоры, иногда смотрели матчи по огромной плазме, тогда еще бывшей охеренно роскошной вещью, которую мог себе позволить далеко не каждый.
Я с ними. Слушал. Солидно отвечал и кивал головой.
А потом, позже, сваливал к себе. Обычно это в тот момент происходило, когда приезжали бабы.
Отец терпеть не мог блядства и не собирался меня посвящать во взрослую жизнь таким образом.
Даже учитывая, что у меня, здоровенного активного парня, с бьющим в голову и ниже гормоном, который даже изнурительным треням не удавалось усмирить, все с бабами было в порядке и давно налажено.
Как и у многих спортсменов. До соревнований – ни-ни. Копим тестостерон, злость и азарт.
А потом, после боев, только вперед.
Те девчонки, что терлись вокруг нас на тренировках и соревнованиях, эти моменты прекрасно знали, и нас отлавливали. К ним, само собой, никто серьезно не относился, но им и не надо было серьезности.
Бешеный трах, азарт, адреналин… На это не только парни подсаживаются.
Однажды я уехал на соревнования, на Россию, а, вернувшись вице-чемпионом, офигел, когда в отцовском доме меня встретила миловидная девушка.
Отец, немного смущаясь, что для него вообще не было характерным, обнял ее за плечи, пробасил:
– Вот, Сергей, моя невеста, Оксана.
Я оглядел Оксану, поздоровался.
Ничего в душе не ворохнулось.
Оксана как Оксана. Обычная. Светлая, невысокая.
Улыбается приветливо.
Лапа отца на ее плече смотрелась внушительно. И сам он выглядел таким… Большим добродушным медведем рядом с принцессой.
Когда позади них раздался задорный детский голосок, я даже не удивился.
Темненькая девчонка, мелкая совсем.
Сидит на игрушечном велике, смотрит на меня, раскрыв рот. Чумазая до охерения.
Оксана, заметив дочь, только охнула и рванула исправлять оплошность.
Я поржал. Мелкая, судя по всему, влезла то ли в клумбу, то ли в песок. А, может, и в оба места по очереди.
– Вот, Серег, женюсь…
– Ну отлично, бать, я рад.
Я ответил искренне, не собираясь вдаваться в сентиментальность.
Женится – ну и круто. Молодец. А то уже пять лет развлекается. Погулял на славу, ничего не скажешь.
– А где папаша девчонки?
– Свалил, тварь, когда Оксанка беременная была. Я ее удочеряю. И фамилию ей свою даю. И отчество.
А вот тут я слегка прифигел, если честно. И потом смотрел на счастливую Оксанку внимательно. И не мог ни к чему прицепиться. Она выглядела настолько гармоничной рядом с отцом, настолько довольной, настолько естественной…
Даже если она и охотница за деньгами, достаточно было на счастливое лицо отца посмотреть, чтоб простить ей это все. Пусть.
Главное, чтоб отцу нравилось.
А сестра…
Ну, пусть будет сестра. Мне от этого ни холодно, ни жарко.
Знал бы я в тот момент, как сильно, как сильно, сука, ошибаюсь!!!
Потом меня слегка закрутило.
Институт я бросил, чтоб вплотную заняться спортом.
Пришла повестка.
Я не стал отмазываться.
Отец тоже всегда считал, что армия в жизни мужика должна быть.
Я из-за спортивных успехов сразу попал в ВДВ, и там нормально оттрубил полтора года, да еще и остался на сверхсрок. Не скажу, что сильно понравилось, но как-то привык. Выступал за войска на соревнованиях. Завел друзей, поездил по стране.
Все это время с отцом я виделся пару раз, знал только, что все хорошо у них с Оксанкой. Живут, растят Татку. Она, кстати, знала, что не родная дочь ему, они не стали скрывать и делать из этого тайны мадридского двора, но отца называет папой.