Трофей для хоккеиста - стр. 20
— А что мне за это будет? — он нагло щурит серые глаза, и я слышу в его голосе усмешку.
— А что ты хочешь? — вступаю я на опасную дорожку.
Багров смотрит на меня и негромко говорит:
— Три минуты пообнимаешь меня. И я пойду на твой массаж.
— И форез!
— Тогда четыре.
Я колеблюсь, но, блин, это вроде звучит не так страшно. Просто постоять в обнимку. Меня в транспорте в час пик иногда и более откровенно к людям прижимало, и ничего.
— Не прямо же здесь, да? — мой голос почему-то сбивается.
— Стесняешься? — прагматично уточняет Багров.
— Еще чего! Просто не хочу, чтобы пошли ненужные слухи.
— Тогда давай сюда, — он ловко утягивает меня за угол, открывает какую-то дверь, и через пару секунд мы оказываемся еще в одной раздевалке. Наверное, она для других команд, когда в арене проходят матчи. Но сейчас здесь пусто и тихо. А как только за нами закрывается дверь, я понимаю, что тут еще и капец как темно.
— Свет не собираешься включать? — интересуюсь я.
— А ты хочешь на меня смотреть?
Я слышу в его голосе усмешку, и это ужасно смущает.
— Нет, — буркаю я и достаю из кармана телефон. — Вот, ставлю таймер на четыре минуты. Видишь?
— Вижу, — соглашается он.
Я убираю телефон, сразу становится темно, но силуэт Багрова я все равно различаю.
Так, ну ладно. Раз, два, три…
Зачем-то зажмурившись, я делаю шаг вперед, обнимаю Багрова, и на мою талию тут же ложатся его крепкие ладони.
Я вздрагиваю: от этого невинного касания по всему телу словно электрический ток пустили.
— Руки никуда не двигай, — яростным шепотом говорю я. — Начнешь меня лапать, я убегу. Понятно?
Багров вздыхает, и я чувствую движение его широкой грудной клетки.
— Да понял я. Помолчи уже немного, — как-то очень просто говорит он, и я послушно замолкаю.
Темнота и тишина окутывают нас со всех сторон, и мы словно оказываемся вдвоем в каком-то коконе. Мы так тесно прижаты друг к другу, что я чувствую его горячее дыхание на своей макушке, ощущаю ладонями чуть влажную ткань его черной майки и твердые мышцы спины под ней.
Воздуха нет, вместо него пряный запах разгоряченного мужского тела — смола, металл и соль. Я дышу им, и у меня кругом идет голова. Мне кажется, у меня будут ожоги в том месте, где он касается меня своими горячими ладонями — слишком остро я чувствую их касание, как будто между нами нет никакой преграды в виде моей одежды.
Его бедра тесно прижаты ко мне, и через какое-то время я чувствую, как в мой живот упирается что-то большое и твердое. Твою же мать…
Чем я думала, когда на такое соглашалась? Обниматься с Багровым так же безопасно, как войти в клетку к тигру или прикурить от вулкана.
Когда раздается резкий звук сработавшего таймера, мы вздрагиваем оба.
— Все! — я бросаюсь к дверям и резво выпрыгиваю в коридор, чувствуя, что у меня горят щеки.
Багров выходит вслед за мной и бесстыдно поправляет через штаны вставший член, которые отчетливо обрисовывается тонкой тканью.
— Прикройся, — я старательно смотрю в сторону. — И не забудь: после тренировки ты идешь на массаж! А потом на физиопроцедуры!
— Хорошо, — его голос звучит слишком довольно, и я с подозрением оборачиваюсь.
— Десять сеансов! — строго говорю я. — Без пропусков! Ты получил, что хотел, теперь выполняй обещание.
— Я получил плату только за сегодняшний день, — он пошло ухмыляется.