Трое в Песках - стр. 62

Олег увидел стрелу в ладони Мрака, сказал глухо, чтобы услышал только он:

– Не надо. Она ждет.

– Кого?

– Нас.

– Это еще зачем?

– Скоро узнаем.

– Не лучше застрелить сразу?

Женщина смотрела надменно, почти привстала, так гордо выпячивала грудь, но крупнее все равно не выглядела. Правда, люди Леса помнили, что даже маленькие гадючки валят с ног быков.

Мрак и Таргитай начали поглядывать на волхва сперва с нетерпением, затем недоумевающе. Волхв, который обычно вел переговоры, теперь молчал, словно язык прилип к гортани или, как говорил грубый Мрак, его втянуло в задницу. Мрак крякнул, прочищая горло, сказал громко, ни к кому не обращаясь:

– Гляди, коняги не испужалась!.. Бывают же такие храбрые.

Рыжеволосая игнорировала оборотня. Видел ее в седле на более страшном звере всего три дня тому. Ее глаза не отрывались от лица волхва. Олег сказал злым голосом:

– Мои травы растеряла?

Всадница хлопнула ладонью по притороченному мешку, Олег узнал свой, голос ее надменный, холодный, как северный ветер:

– Среди караванщиков был походный маг. Я добавила его травы тоже.

Олег кивнул, буркнул рассеянно:

– Покопаюсь на привале.

Она повернула коня, верблюд Олега пошел рядом, нависал, как движущаяся гора над холмиком. Лиска смотрела прямо перед собой, туда же вперил взор и Олег. Друг на друга не глядели, но Таргитаю показалось, что важнее смотреть в одном направлении, чем друг на друга, как всегда было у него с девками.

Мрак и Таргитай ехали в полусотне шагов позади. Мрак подозрительно ел глазами ее гордо выпрямленную спину.

– Что за разговор дурацкий? Ничего не пойму!

– Олег понял… вроде бы.

– Говорят так, будто заранее обо всем договорились! А мы с тобой, мол, еще в соплях путаемся.

– Мрак, не страдай.

Мрак несказанно изумился:

– Это я-то страдаю? Тарх, я страдал, когда палец прищемил! Или когда верблюд… эта верб… мне на ногу наступила.

Таргитай вытащил дудочку, спросил с надеждой:

– Хошь поиграю?

– Шпарь. Только с верб… не свались. Пока до земли долетишь, заморишься.

Оба верблюда мерно покачивали горбами, шли неторопливо, бережливым шагом, рассчитанным на долгое одоление жаркой пустыни. Мрак и Таргитай тоже раскачивались, словно клевали носами. От верблюдов пахло кислым потом, свалявшейся шерстью. Седла были неудобные, то ли женские, то ли для мелковатых людей. Мрака то и дело защемляло спереди, видел, как иногда морщится Таргитай, но старательно дудит, пальцы быстро бегают по дырочкам простой деревянной дудочки.

Раскаленное добела солнце сыпало искрами, что обрушивались на головы, как удары прокаленного молота. Под копытами верблюдов плавился песок, уже разжаренный до оранжевого огня. Воздух сухой, как над печью, выжигал изнутри грудь, царапал горло.

У Таргитая от слепящего песка, которому ни конца ни краю, слезились глаза. Мрак ехал багровый, как вынутая из горна раскаленная заготовка для меча, лишь не сыпал искрами. Пот бежал ручьем, глаза покраснели, воспалились. Пил чаще обычного, но все равно наотрез отказывался, как предложил Олег, по-бабьи повязать голову платком.

Олег и маленькая женщина держались все так же впереди. Конь уставал, хотя нес почти невесомую воительницу. Верблюд Олега шагал невозмутимый, сухой, даже слюни и сопли не разбрасывал, берег для удобного случая.

– Все равно не верю, – пробормотал Мрак. – Пырнет нашего дурня под ребро! Только и видели. Рыжие все такие.