Трое с площади Карронад - стр. 18
Мама кормила его на кухне и как-то скомканно объясняла, что у Константина Константиновича день рождения, а в комнате у него ремонт…
Славка молчал, он не любил, когда обманывали…
Хотя, конечно, обманы бывают разные. На Анюту Славка не обиделся, когда она выкинула с ним шуточку.
Один раз шли к базе от острова Лазурит, и Анюта вдруг скорчилась, а японские глаза её сделались круглыми.
– Комарик, задай стаксель-шкот на утку. Бери гика-шкот и руль. Я не могу.
– Что с тобой?
– Кажется, приступ. Давно надо было аппендикс вырезать…
Славка перехватил управление. Крепко дуло с левого борта, шла боковая волна, приходилось сильно откренивать. Но Славка (может бить, с перепугу) лихо подогнал яхту к пирсу, молниеносно ошвартовался по всем правилам корабельной науки и завопил:
– Виктор Семёнович, вызывайте «скорую», у Аньки аппендицит!
Тогда завопила и Анюта:
– Молчи, балда, я же пошутила!
– Зачем? – опешил Славка.
– Чтобы посмотреть, как ты справишься без меня.
Славка помолчал и заплакал.
Анюта удивилась. Подолом тельняшки принялась вытирать Славке лицо.
– Ты чего, Комарик? Обиделся, что ли?
– При чем тут «обиделся»! Страшно же…
– Чего страшно? Ты, хорошо управляешься.
– Дура, – сказал Славка. – Я из-за этого разве? Я думал, вдруг не успею. Если сильный приступ, может быть… этот… перитонит… От него же умереть можно.
Она виновата засопела, а Славка продолжал тихонько реветь.
– Перестань, – попросила Анюта.
– Дореву и перестану, – сердито сказал Славка.
Анюты он давно уже не стеснялся. Всё равно она знала, что за человек Славка Семибратов: где он хорош, а где так себе. Притворяться перед ней героем было бесполезно. Поэтому Славка без смущения визжал, когда Анька мазала ему зелёнкой ссадины, не скрывал, что боится нырять с трёхметровой вышки (всё равно ведь нырял!), и даже доверял кое-какие тайны.
Рассказал, например, об Артёмке.
– Тащи его к нам, – велела Анюта.
С тех пор Артёмка плавал на носу «Трэмпа»…
А в августе всё это кончилось. Сразу, в одну неделю. Сначала уехала в Пермь Анюта. Она подала заявление на какие-то курсы, чтобы стать корабельным радистом и плавать по рекам и морям.
– Крику дома было! «Десятый класс не кончила, куда-то срываешься!» А я всё равно… На аттестат я в вечерней школе сдам.
– А я как? – шёпотом спросил Славка.
– Ну, Комарик… Ты чего? Я тебе писать буду… Ты в том году сам станешь рулевым!
Через несколько дней после Анюткиного отъезда закрыли спортивную базу. То есть не совсем закрыли, а соединили с большим заводским яхт-клубом, но клуб этот находился в двадцати километрах, на другом озере. Славка понимал, что в такую даль он ездить не сможет.
Бородатый Виктор Семёнович грустно объяснил Славке, что в парке решено строить красивую набережную, а их дощатый домик и пирсы снести, потому что они портят пейзаж.
– Кому она нужна, эта набережная!
– Нас с тобой, Славка, не спросили. Ничего не поделаешь, это форс-мажор.
– Что?
– Иначе говоря, действие непреодолимой силы. Есть такое морское понятие. Это когда стихия сильнее и люди уже ничего не могут сделать.
– Но здесь же не стихия!
– Всё равно форс-мажор, Славка. Обстоятельства сильнее нас.
«А кто теперь будет ходить на „Трэмпе“«? – хотел спросить Славка, но не смог. Он стиснул зубы, вытащил из кладовой два флага и поднял их на сигнальной мачте.