Трое против Пинкертона - стр. 15

– Спас значит? – уточнил Стрельцов.

– Спас, – кивнул Трегубов, подвигая себе тарелку со щами, – а её родители в благодарность помогли мне перевестись в Москву. Хотя, признаться, я их об этом не просил.

– Угу, понятно, – Алексей пристально посмотрел на Ивана. Это что же за родители такие? Я же помню наш разговор в Петербурге, тебя сам министр отрядил в Пермь. И какая же фамилия у этих родителей, способных изменить решение министра юстиции?

– Не знаю, – ответил Иван перед тем, как отправить очередную ложку в рот. И знать не хочу.

– Ой ли? – не поверил Стрельцов.

– Правда не знаю, девушка под вымышленным именем путешествовала.

– Ну что же повезло тебе, да и мне, что могу увидеть тебя. Когда ещё в Пермь соберусь, да и соберусь ли вообще.

– А ты сам какими судьбами в Москву, я тоже рад тебя видеть, но ты же не за этим приехал?

– Не за этим, – настроение Алексея заметно испортилось, он задумчиво посмотрел в окно, – отец поручил мне одно дело, и оно мне совсем не нравится.

– Что за дело? – поинтересовался Трегубов.

Стрельцов перевел взгляд с окна, в котором открывался вид на белые московские сугробы, на своего друга, словно оценивая, стоит ли ему всё рассказывать.

– Поручение подразумевает, – решился Алексей, – в секретном порядке оценить действия жандармского корпуса.

– В каком аспекте?

– Насколько реальными угрозами они занимаются, не выдумывают ли бог весть что ради славы и карьеры.

– Ого, – удивился Иван, – а что? Такое может быть?

– Не знаю пока, собираю сведения и чем дальше, тем мне меньше всё это нравится.

– Из-за секретности?

– Из-за секретности, но не только. Боюсь здесь присутствует пристрастие со стороны батюшки, – вздохнул Стрельцов.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты же знаешь, что у нас в министерстве правая рука всегда готова шлёпнуть по левой. Внешняя разведка не любит внутреннюю, коей сейчас является жандармский корпус и наоборот. Полная взаимность, так сказать. Ещё, мне кажется, у батюшки остались обиды после расформирования третьего отделения и передачи его функций жандармам, которые раньше были в его подчинении.

– А ты получается оказался между ними, и возможно возникнут какие-то проблемы из-за твоего расследования?

– Ты как всегда зришь в корень, Ваня, – печально сказал Алексей, – проблемы уже начались.

– Какие же?

– За мной следят.

– Ты уверен? – спросил Иван.

– Да. В Петербурге меня проводили до вокзала. В Москве пока я никого не заметил, но предполагаю, что это вопрос времени.

– Твой отец в курсе?

– Нет и я не хочу ему говорить. Это только всё усугубит. Знаешь, скажу тебе, как другу, откровенно. Меня и так стесняет, что все вокруг думают.

– И что же все думают?

– Что я ни на что не годен, а карьеру делаю благодаря батюшке.

– Не говори глупости, могу тебя уверить, что ты сам по себе достоин своего места. Кроме того, сам знаешь, в Петербурге половина чиновников двигается по службе только благодаря связям. Поэтому ты заблуждаешься, никто на тебя внимания не обращает. Не такой ты и уникальный для столицы.

– Я сам обращаю. Это главное. Пусть у меня сейчас и неблагодарная задача, но я с ней справлюсь сам, без помощи.

– Ну хорошо, – не стал спорить с другом Трегубов, – а в чём именно заключается твоя задача?

– Что ты знаешь об анархистах? – спросил Стрельцов.

– Немногое. Новое течение среди противников самодержавия, отрицают существование государства, социального общества, хотят вернуть времена, когда каждый сам за себя с палкой в руке и нет никаких законов.