Трое неизвестных - стр. 24
Что он ожидал увидеть? Было два ориентира, первый задало посещение квартиры Суслова, второй – ассоциации на слово «дворецкий», то есть, коврик и колоннада на входе. Оказалось, ничего особенного. Вытертого коврика не было, вместо него под ногами оказался коврик обыкновенный. На нем стоял невысокий мужчина средних лет в пиджаке с галстуком, и с мягкой улыбкой на губах.
– Здравствуйте, Владимир Кириллович.
– Здравствуйте, Ксения Богдановна.
– Это мой друг Сергей.
– А по отчеству?
У Садофьева перехватило горло от неожиданности и смущения, он с трудом выдавил:
– Можно просто Сергей.
– Как вам будет угодно.
– Владимир Кириллович, я пригласила Сергея на чай.
– Одну минутку, Ксения Богдановна, все будет готово.
– Спасибо. Я сама.
– Как вам будет угодно.
Прошли по мягко освещенному коридору, убранному светлыми деревянными панелями, мимо нескольких закрытых дверей. Поворот налево – кухня. Ну, кухня была, как и положено, громадная. Много разнообразной непонятной техники, но среди нее угадывались и привычные очертания предметов обихода, например, чайник.
– Руки можно помыть…
– Да, да, да.
Выключатель был расположен очень удобно, на уровне чуть выше колена. Ванная комната производила впечатление, как внутренность космического корабля. Во-первых, сама ванна была не привычных очертаний, а что-то вроде капли, а дно ее оснащено четырьмя сливными отверстиями. Три разных крана, да и воздвигнута она на постаменте, к ней, ванне, надо было подниматься по ступенькам.
«Что же это получается, товарищи, главный ум партийной верхушки мается на негодящем коврике, в то время как господа, занимающие положение уж по-всякому пониже его, строят себе в ванной комнате подобные постаменты!»
Вернулся в кухню Садофьев потрясенный, но старался ничем не выдать своего душевного волнения.
– Ты после института проголодался? – уточнила Ксюша.
– Ну, в общем, да.
На огне уже шипела сковородка, так что все равно отступать было некуда.
Быстро и очень умело Ксюша приготовила замечательную яичницу из двух яиц для себя и трех для Сергея, с луком, помидорами и беконом.
– Потрясно, – честно признался гость.
– Да, яичницу с беконом я готовлю хорошо. А еще умею шарлотку, пудинг и рассольник, – перечислила молодая хозяйка. И добавила, что собирается научиться у Владимира Кирилловича еще нескольким блюдам в ближайшее время.
– А где…
– Никого нет. Папа, как всегда, на космодроме, там у них что-то не летает, поэтому он неотрывно там. А мама на даче, медитирует.
– Что? – тогда это слово еще не стало общеупотребимым.
– Йогой занимается.
– А.
– Женька за границей.
– Брат?
– Старшая сестра. Я по ней очень скучаю.
Съели яичницу, попили чая со странным, но очень приятным вкусом.
– Послушаем музыку?
– Ну-у, да-а, – неожиданно для себя, растягивая слова, согласился Сергей.
Они прошли в святая святых, в комнату Ксюши. Здесь царил приятный глазу, одухотворяющий обстановку беспорядок. Очевидно, сюда не было входа Владимиру Кирилловичу. Здесь были в неединственном виде проигрыватели и магнитофоны, висели наушники, наплывом на кровати лежали пластинки. Сергей почувствовал себя почему-то увереннее. Наверное, от вида беспорядка.
– Ты какую музыку любишь?
Садофьев задержался с ответом. Сказать правду, что никакой музыки он особенно не любил и не знал, – стремно. В этой комнате явно царила меломания. Сказать современную? Легко попасть впросак.