Троцкий и заговор в Красной Ставке - стр. 32

Личность Главкома очень неоднозначна: с одной стороны, назвать его блестящим стратегом было бы сильным преувеличением (да и биография не свидетельствует о выдающихся способностях), с другой – судя по оперативной документации^>148, Главком – грамотный стратег. Политические взгляды его можно назвать наивными: он был искренне убежден, что армия находится вне политики, хотя такой видный военный теоретик, как К. Клаузевиц в своем основном труде «О войне» (1832–1834) сформулировал положение о связи войны и политики, и выпускник академии Генштаба И.И. Вацетис обязан был это знать. Как человек Вацетис отличался педантичностью^>149 и крайней порядочностью. В этом плане генштабистам, служившим в Красной Ставке, повезло – Вацетис всегда защищал их от большевистских комиссаров. Но бывало, Главком шел на поводу своего начальника штаба генерала Ф.В. Костяева. Тогда Вацетис вступался за покрываемый Костяевым старый генералитет и способствовал «радению» генералов друг другу^>150.

После того как в декабре 1918 г. Ленин и Свердлов просили Троцкого наладить взаимоотношения с Вацетисом, глава военного ведомства изменил тактику в отношении своего основного подчиненного. 1 января 1919 г. Троцкий «срочно, вне всякой очереди» телеграфировал куратору Вацетиса С.И. Аралову: «Считаю необходимым напомнить, что [Вы] обязаны подписывать оперативные приказы Главкома, не входя в рассуждения и целесообразность. Что касается его административных распоряжений, внушений и выговоров, то Вы несете ответственность наравне с Главкомом; между тем, некоторые письменные внушения Главкома являются совершенно недопустимыми. Таковы телеграммы Антонову, совершенно несправедливая [и] формально неправильная телеграмма Альтфатеру. Предлагаю Вам впредь таким тоном написанных документов не подписывать, равным образом прошу следить за тем, чтобы на мои запросы отвечали те лица, к которым они обращаются, дабы был строгий порядок ответственности»^>151. В апреле 1919 г. уже в предельно тактичной форме Троцкий поручил члену РВСР А.И. Акулову обращать «внимание» Вацетиса на необходимость, остаивая интересы Ставки, считаться и «с правами и интересами других учреждений и лиц». С оговоркой: «ценю высоко работу Главкома и считаю необходимым устранить совершенно лишние и вредные моменты, которые, как сказано, грозят чрезвычайно затруднить работу»^>152. Тем не менее в 1919 г. Вацетис так характеризовал свое положение в качестве Главкома: «Я не обладаю никакой полнотой власти над теми функциями, которыми должен обладать стратег. Словом, полной мощности у Главнокомандующего, про которую говорит один из гениальнейших полководцев в мире, именно Суворов, у меня нет. Как он в свое время жаловался, что его стесняют разные австрийские гоф– и кригс-раты (гоф-кригс-рат – придворные военные советы. – С.В.), которые не дают ему возможности вести войну так, как он находит это полезным с точки зрения обстановки, так равно и мне приходится отметить, что и я в своих действиях утеснен нашими собственными гоф– и кригс-ратами вроде Революционных военных советов и лиц поставленных надо мной»^>153.

Иоаким Вацетис был плохим дипломатом и потому регулярно доставлял неприятности Троцкому. 11 марта 1919 г. ему жаловался на Вацетиса член коллегии Наркомата Государственного контроля А. Галкин. По его заявлению, окружной руководитель чрезвычайной ревизии Юго-Западного района сообщил, что при обследовании ж.-д. станции Серпухов «обнаружена медленная погрузка дров на паровозы», одной из причин коей стало «занятие пути, специально предназначенного для погрузки дров» поездом Главнокомандующего Вацетиса. В просьбе переставить поезд в «Садовый тупик» Вацетис Галкину отказал, объяснив, что «"здесь удобнее подъезжать на автомобиле", а при постановке в "Садовый тупик" пришлось бы проходить от автомобиля к поезду расстояние около 30 саженей». Получивший жалобу Склянский направил документ секретно, в собственные руки Аралову «на соображения». О решении Аралов доложил Склянскому на следующий день