Тринкет - стр. 23
Пришлось Коту делать дополнительные пассы руками, чтобы повернуть голову как надо.
Дзынь. Возле ноги Августины вспыхнул стеклянный фонарик – она взошла на него, как на ступеньку. Дзынь – вспыхнул второй. Она ступила ещё выше. И так бежала наверх по лестнице из двух фонариков – дзынь, дзынь, дзынь, – пока не поднялась очень высоко.
– Внимание, каждый новый трюк опаснее предыдущего и требует настоящего куража. Полёт из-под купола… Ап! – скомандовал Кот.
К Августине подлетели два голубя с атласными ленточками в клювах. Она схватилась за эти ленточки, и птицы плавными кругами опустили фокусницу на газон.
– Браво! – крикнул Кот.
Августина низко поклонилась. Дзынь… Это не фонарик. Это звякнула последняя литавра – перед тем как исчезнуть.
В наступившей тишине послышался грохот. Это бабушка Азалия задела горшок с примулами[10], когда падала без сознания.
В саду у Скидморов началась настоящая паника. Часть гостей бросилась к Азалии с криками, что надо срочно вызвать доктора. Остальные просто хватали детей за руки и выбегали из сада через калитку.
Тент, под которым стоял стол с напитками и бумажными стаканчиками, был опрокинут. Украшавшие его надувные шары с динозаврами взмыли в воздух. Густым басом лаяла привязанная к дереву Леди – она не понимала, кто виновник беспокойства, и вертела мордой из стороны в сторону. Старшие Скидморы хлопотали вокруг бабушки, а тётя Мэри ругала их, что они всё неправильно делают.
Наконец Азалия приоткрыла глаза.
– Мама, дорогая, всё будет в порядке. Мы уже вызвали медпомощь, – взволнованно произнесла Пэм Скидмор.
– Ничего теперь не будет в порядке, – слабым голосом ответила Азалия, снова закрывая глаза. – Это возмездие.
Глава седьмая. Шлагбаум в комнате
– А где фокусники? – спросил Джордж у Питера в этой общей суматохе.
В саду их не оказалось.
– Смотри.
Питер показал на окно дома. Рыжий парик Августины был хорошо виден снизу: она ругалась с кем-то в комнате Джорджа.
– Как она посмела войти без разрешения? – возмутился Джордж. Мальчишки бросились на второй этаж.
– Отдай шкатулку! И не смей царапаться, предатель! – ещё поднимаясь по лестнице, услышали они. Потом из комнаты донеслись звуки борьбы. – Неблагодарное существо! – яростно вскрикивала фокусница. – Я посвятила тебе свою молодость! Эта шкатулка моя, она принадлежала моему отцу!
– Нет-нет! Это моё! Моё! – убеждал голос толстяка. – Я за это отвечаю.
– Да?! Я всегда догадывалась, что ты ценил её больше, чем меня, негодный! Забыл, что именно из-за неё умерла моя мать, а потом отец? Её надо разбить!
– Вместе от неё и избавимся! Где-нибудь подальше от этого дома. Мальчишка и так заставил меня понервничать!
– Открывай ворота! Ты обещал!
– Сейчас будут тебе ворота! Отдай шкатулку сначала.
– Я тебе больше не верю! Как только она окажется в твоих руках, ты опять бросишь меня! Что это ты вообще обратно засобирался?
– Ну… я давно хотел. Я и сам по дому тоскую, – уклончиво пробормотал Кот. – Надоело мороженщиком работать.
– Тфф, – сквозь зубы фыкнула Августина, изображая сарказм. – Я рада. Надеюсь, ты понял, каково мне пришлось одной в этом прокля́том цирке. Подлый Кот!
Что-то тяжёлое упало на пол, раздался вопль: «Ох, прямо по ноге!» – и снова началась громкая возня.
Джордж с Питером в тревоге переглянулись и просунули головы в дверь комнаты. Они увидели, как мороженщик отпихивает от себя Августину, выставляет вперёд свой зонт-трость, а она делает ему подсечки и использует приёмы каратэ. Но ей было сложно справиться с такой толстой тушей. На полу, почти под носом у мальчишек, валялись цирковой чемоданчик, шкатулка и камень из «Лавки Древностей».