Тринадцатое дитя - стр. 50

Он издал душераздирающий стон и перевернулся на другой бок. У него изо рта пахло так, как пахло у моего отца после вечера пьянства. Впрочем, и неудивительно. На полу валялись пустые бутылки. Возможно, он сам же и готовил это пойло – по пути сюда Кирон провел нас через ржаное поле, – но я решила не поддаваться любопытству, осознавая, что тяну время, пытаясь отдалить неизбежное.

– У меня все горит. – Он задыхался и дергал ногами. Борясь с подступающей тошнотой, я заметила, что пальцы у него на ногах почернели. – Помоги мне, богиня Священного Первоначала. У меня все горит.

– Что горит? – спросила я, но он, терзаемый болью, меня не услышал. – Рейнар?

Он свесился с края кровати, и его вырвало на пол. Мне пришлось отскочить, чтобы меня не забрызгало рвотой, и меня саму чуть не стошнило. Желудок будто подпрыгнул к горлу, желая извергнуть торт, который Меррик приготовил к моему дню рождения. Я в отчаянии обернулась к крестному.

– Я не могу. – Я понимала, что во мне говорит паника, нарастающая истерика, но ничего не могла поделать. Все было плохо. Ужасно. Гораздо хуже, чем я себе представляла.

Я полагала, что буду оттачивать лекарское мастерство постепенно. Начну с простого – с головной и зубной боли, с неопасных ушибов и ран, с легких случаев летней простуды. Но не… с такого.

Меррик смотрел на меня сверху вниз и был так спокоен, что мне хотелось кричать от злости. Неужели он не понимает, что происходит?

– Я не могу… Он… – Я обреченно вздохнула. Ни один из моих аргументов не складывался в связную мысль. – Он меня заразит.

Меррик покачал головой:

– Нет.

– Тут даже воздух пропитан заразой. Я не удивлюсь, если ты сам заболеешь, – прошипела я.

– Ты не заразишься, – повторил он. – У тебя всегда было крепкое здоровье. Ты хоть раз в жизни болела гриппом?

Я вспомнила детство. Вспомнила, как громко кашляли и чихали братья и сестры, так что их было слышно даже из моей крошечной спальни в сарае. Но сама я ни разу не кашлянула, ни разу не шмыгнула носом. Я покачала головой.

– Пятна на коже?

Я опять покачала головой.

– Аллергия? – упорствовал он.

Я долго молчала.

– Как я понимаю, твоих рук дело?

Меррик улыбнулся, будто мы с ним вели приятную беседу за вечерним чаем.

– Зачем мне целительница, которая будет подхватывать болезни у своих пациентов? – Он сочувственно цокнул языком. – Я понимаю, сейчас это кажется трудным, но я в тебя верю и знаю, что ты способна помочь этому человеку. Так что… давай. Приступай.

У меня за спиной фермер издал истошный вопль боли, его руки судорожно забились, как у сломанной марионетки.

– Зачем ты притащила с собой этого дьявола? – закричал он и, собрав последние силы, швырнул в моего крестного вонючую подушку. Его снова стошнило, и он упал на постель, спрятавшись под грязным одеялом. – О, богиня Священного Первоначала, спаси меня от этого чудовища!

– Он не чудовище! – крикнула я, сердито ударив по изголовью кровати. Я хотела, чтобы шум прекратился. Чтобы больной перестал издавать эти ужасные звуки. – Не называй его так!

Несмотря на хаос, тяжесть ситуации, истошные вопли и вонь, Меррик мне улыбнулся. Он прикоснулся к моей щеке, заставив поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Ты неплохо справляешься, Хейзел.

– Нет! Что тут хорошего?

Фермер бился в конвульсиях и кричал об огне преисподней, который испепелял его заживо. Он разговаривал с кем-то, кого не было в комнате, и я с мольбой посмотрела на крестного, не зная, что делать.