Тринадцатая дочь - стр. 6

Ну что опять за напасть?!

Прова судьба росточком-то не обидела. Настоящий богатырь, но рядом с противником своим, пацанёнком десятилетним смотрелся. И самое ужасное, что чучело это, на Прова напавшее, сплошь из камня. Пров по нему мечом лупит, да только искры летят, а этот валун безмозглый как двинет своей дубиной… У Прова уже и рука левая сломана, и стоит он к скале привалившись, видно и нога повреждена, и сквозь повязки вчерашние алая кровь сочится.

Взяла я Мякиша на руки, поцеловала в мокрый носик и говорю:

– Мякиш, миленький, возможно, на смерть тебя посылаю, но, если ты нас не спасёшь, всем пропадать.

Мякиш – он же умница. В тугой комочек свернулся, иглы выставил, а я этот комочек аккурат в правый глаз чудищу и влепила.

Только брызнуло.

Заорал каменюга, и давай Мякиша когтищами своими из глаза выцарапывать, но ёжик и так понял, что загостился слегка, скатился с каменного урода и в кусты. А пока валун окривевший с Мякишем воевал, Пров не растерялся, подхватил дубинку каменную и снёс этой дубиной голову чудищу.

Я Прова даже в пещеру не потащила, чтобы раны на свету рассмотреть. А там такое! Левая рука в двух местах переломана, осколки ребёр сквозь кожу торчат, лодыжка правая разворочена, а вчерашние раны все вновь открылись и кровят. Да на такое смотреть страшно, а мне его лечить надобно.

Ну, я Мякиша за лопушками послала. Они при переломах помогают и отёки снимают, сама к озерцу бросилась, рогоза набрать, чтобы шины временные сделать. Полыни по дороге прихватила, раны гнойные лечить, ну и крапиву с мятой. Куда же без них.

Пока возилась, стемнело уже. Какие уж тут цветы собирать. Только и успела силок поставить. Вдруг попадётся кто. Прову сейчас еда нужна хорошая: бульоны наваристые, мясо нежное, кашка с маслицем. Ну, мы с Мякишем остатки оленины Прову отдали, а сами перекусили, чем пришлось. Я голубики поела, Мякиш корешков себе каких-то нарыл. Он мне, правда, червяка дождевого предлагал, но я отказалась: сам кушай, сил набирайся.

На ночь мы так перед пещеркой и устроились, чтобы раны Прова не бередить. Сенца из пещеры принесли, рогожкой на случай дождя накрылись, я справа легла, чтобы хоть немного теплом своим греть, Мякиш тёплым мягким животиком к ногам Прова прижался.

А Пров угнездился так, чтобы раны поменьше болели, и вдруг попросил:

– Неугодушка, спой мне песенку, чтобы слаще спалось.

Нет, ну вот даёт! Сам сплошная рана, неизвестно до утра доживёт ли, а ему «песенку». Эх, Маремьянку бы сюда. Вот кто поёт славно.

– А я твою песню послушать хочу.

– Ну, ладно, только петь-то я не очень…

– А ты и спой «не очень».

Что же делать? Разве болезному откажешь. Запела, как могла.

«Правду люди бают или снова врут,

Будто есть на свете травка непростая,

Жар-цветком, ту травушку зовут,

И с поклоном люди собирают.

Ни красой, ни высотой не удивляет,

Скромно прячется среди камней,

Только чары навьины снимает,

Возвращает жар в сердца людей.

Муж жену нежнее обнимает,

Дети с ласками к родителям спешат,

Даже бабка с дедом вспоминают,

Те слова, что Жар-травой шуршат.»

Утром встала – вроде всё тихо. Ну, я котёл на огонь поставила, свежей крапивы заварить, а сама решила умыться по-быстрому и силок проверить. Вдруг попался кто. Хоть супчику наварим.

В силок зайчишка попался. Тощенький такой. В другое время я бы его отпустила, но тут хоть бульончику Прову сварю. А обрезки всякие дам Мякишу поглодать – всё еда.