Тринадцатая дочь - стр. 16
– Что это с ним? – Не поняла я.
– Он опозорен, навсегда, – спокойно ответил Пров.
– А он не нападёт на нас больше?
– Он теперь вообще ни на кого не нападёт, теперь его участь питаться лягушками и мышами.
– А если он решится в таком виде показаться кому-то на глаза, то его свои же загрызут. Это ведь для всех тигров позор несмываемый, – добавил Ипат.
– У нас ещё одно дело осталось, – сказал Пров, – давайте уж покончим с этим навсегда.
С этими словами он подхватил отрубленный тигриный хвост, вспрыгнул в седло и направил Ипата снова на вершину холма. Мы с Голубкой двинулись следом. Теперь мы не таились, а, напротив старались произвести гораздо больше шума. Распевали песни во всё горло, хохотали, точнее, ржали. Причём Пров громче всех. Даже у Ипата так не получалось. Про Голубку я уже и не говорю. Она девочка деликатная. Перевалив через вершину холма, мы с таким же шумом стали спускаться в ложбину с тиграми. Остановившись на такой высоте, чтобы всем тиграм было его хорошо видно и слышно, Пров помахал своим трофеем и громко спросил:
– Что, рыжики, хвостик признаёте? Правильно, Бродулеев хвостик. У меня, ребятки, такое правило: кто моих друзей обидит – тот на хвост короче становится. Ну, кто тут у нас следующий?
Тигры недовольно заворчали, а Пров продолжал, как ни в чём не бывало.
– Ну, что, Неугодка, с кого начнём? Мне вон тот глянулся.
– А я бы вон с того начала. Смотри, какой у него хвост пушистый. Окно в горнице таким утеплить на зиму – никакой мороз не страшен.
Тигры, припав к земле, начали потихоньку отползать, изредка неуверенно порыкивая.
– А ещё вон на того посмотрите, – вступил в игру Ипат, – тоже хвост очень замечательный!
Тигры не выдержали и пустились наутёк. Вот это да!
Только я вдруг почувствовала страшную слабость и сползла с Голубки.
Пров тоже спешился, подошёл ко мне и заговорил удивлённо и восторженно:
– Ну, Неугода, ты даёшь! Я ещё в жизни не встречал такой умной и отважной девушки.
Он говорил ещё что-то, а в это время «умная и отважная» сидела на земле, размазывая по лицу слёзы и сопли. Пров растеряно топтался рядом.
– Неугодушка, ну что ты? Ну не плачь. Ты же такая молодчина! Мы бы без тебя нипочём бы не справились.
Между двумя всхлипами я вспомнила про свою лошадку.
– А где Голубка? Она же тоже перепугалась, бедняжка. Надо её успокоить.
Пров чуть сдвинулся, открывая мне обзор, и я увидела, как Ипат нежно перебирает гриву Голубки и что-то шепчет ей на ушко.
Но долго рассиживаться мы не могли. Надо было срочно возвращаться к Муру и пытаться как-то помочь несчастному. Поэтому мы постарались собраться и поспешили обратно к разорённому кошачьему домику.
Мур был совсем плох. К нашему приезду он лежал уже почти бездыханный. Мякиш честно суетился вокруг, прикладывал холодные компрессики, но было ясно, что кот умирал. Пров посмотрел на меня. Я только головой покачала. Здесь настоящий знахарь нужен, а, ещё лучше, сильный маг. Тогда Пров сказал:
– Тут знахарка знаменитая, Медуница Захаровна, неподалёку живёт. Может ещё сумеет нашего Мура Силаевича спасти. Только ты не обижайся, мы с Ипатом во весь дух помчимся. Может, ещё и подмагичить получится. Голубке нипочём за Ипатом не угнаться. Вы тут пару денёк-другой продержитесь. Я поляну защитным куполом накрою, чтобы вам страшно не было.