Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности - стр. 5

– Кто смеет прерывать гения, когда он репетирует? – провозгласил он таким рокочущим голосом, что любой бы оробел, услышав его.

– Это мы, Бодлеры, – тихо ответил Клаус, глядя в пол. – Мистер По велел нам идти прямо в кабинет завуча Ниро.

– Мистер По велел нам идти прямо в кабинет завуча Ниро, – передразнил мужчина высоким пронзительным голосом. – Ну так входите скорее, у меня и другие дела есть.

Дети вошли в кабинет и тут смогли получше разглядеть человека, который их передразнил. На нем был помятый коричневый костюм, к пиджаку что-то прилипло, галстук пестрел изображениями улиток. Нос был такой маленький и красный, как будто в середину лица, и без того покрытого какими-то пятнами, влепили мелкий помидор. На почти лысой голове торчало четыре пучка волос, которые он заплел в косички и перевязал резинками. Бодлерам еще никогда не приходилось видеть человека такой наружности, и на него и смотреть-то не очень хотелось. Но кабинет был настолько тесный и пустой, что поневоле взгляд все время попадал на него. В комнате стоял только небольшой металлический столик, небольшой металлический стул рядом и сбоку на столе – небольшая металлическая лампа. На единственном окне висели занавески такого же рисунка, что и галстук. И еще одно: в углу комнаты, точно жаба, сидел сверкающий компьютер. Экран был пустой, серый, а кнопки красные, как и нос у человека с косичками.

– Дамы и господа! – громко провозгласил тот. – Завуч Ниро!

Наступило молчание, дети оглядели комнатку, недоумевая, где может скрываться Ниро. Затем они снова обратили взгляд на мужчину с косичками, который поднял обе руки вверх, так что скрипка и смычок почти касались потолка. И тут они догадались, что Ниро, которого он так величественно представил им минуту назад, он сам и есть. Ниро помолчал немного и обратил суровый взор на Бодлеров.

– Есть такая традиция, – сказал он осуждающим тоном, – аплодировать, когда представляют гения.

Разумеется, традиция еще ни к чему не обязывает. Пиратство, например, тоже можно назвать традицией, оно существовало сотни лет, но это не значит, что мы все должны нападать на суда и грабить их. Однако завуч Ниро так рассвирепел, что дети почли за лучшее соблюсти традицию и зааплодировали. Они хлопали до тех пор, пока Ниро, несколько раз поклонившись, не уселся на стул.

– Благодарю вас, добро пожаловать в Пруфрокскую подготовительную школу, и ла-ла-ла. – Этим он хотел показать, что ему просто лень как следует заканчивать фразу. – По сути, я делаю мистеру По одолжение, принимая трех сирот так сразу. Он заверил меня, что вы не причините особых хлопот. Но я и сам провел некоторые расследования. Вас посылали от одного законного опекуна к другому, и всякий раз за этим следовали невзгоды. Кстати, невзгоды – это означает «несчастья».

– В нашем случае, – сказал Клаус, не указывая на то, что он сам знает значение слова «невзгоды», – они означают «Граф Олаф». Именно он был причиной всех несчастий, постигавших наших опекунов.

– Именно он был причиной всех несчастий, постигавших наших опекунов, – передразнил противным голосом Ниро. – Откровенно говоря, меня не интересуют ваши проблемы. Я – гений и, кроме скрипки, ни на что не могу тратить время. Достаточно удручает уже то, что мне пришлось взять на себя обязанности завуча, но как быть, если ни один оркестр не оценил моего таланта. И я не собираюсь еще больше удручать себя выслушиванием проблем трех сопляков. Как бы то ни было, в Пруфрокской подготовительной школе вам не удастся свалить собственные недостатки на так называемого Графа Олафа. Глядите.