Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности - стр. 19

– От нашего нового учителя гимнастики мурашки по коже бегают, – заметила Айседора.

– Уж это точно, – согласился Дункан. – Наверное, из-за его вороватого взгляда.

– Вороватый взгляд у него потому, – Вайолет и сама бросила вокруг вороватый взгляд, желая удостовериться, что учитель Чингиз не слышит, – потому, что на самом деле он не учитель Чингиз. И он вообще не учитель гимнастики. Он – замаскированный Граф Олаф.

– Я знал, что ты его узнала, – обрадовался Клаус.

– Граф Олаф?! – воскликнул Дункан. – Какой ужас! Как он напал на ваш след?

– Стьюк, – мрачно заявила Солнышко.

– Сестра хочет сказать что-то вроде: «Он нас везде находит», – разъяснила Вайолет. – Она права. Но не важно, как он нас разыскал. Главное – он здесь, и несомненно у него уже готов новый план, как украсть наше наследство.

– А почему ты сделала вид, что не узнала его? – спросил Клаус.

– Да, – подтвердила Айседора. – Если бы ты сказала завучу Ниро, что Чингиз на самом деле Граф Олаф, Ниро прогнал бы этого кексолиза, извини за грубое слово.

Вайолет покачала головой в знак того, что не согласна с Айседорой, но ничего не имеет против слова «кексолиз».

– Нет, Олаф слишком хитер, – возразила она. – Я знала: если я попытаюсь сообщить Ниро, что он не учитель гимнастики, он все равно сумеет выкрутиться, как в случае с Тетей Жозефиной, и с Дядей Монти, и с остальными.

– Верное рассуждение, – согласился Клаус. – Плюс если Олаф подумает, что одурачил нас, больше останется времени, чтобы раскусить его замыслы.

– Лерт! – дополнила Солнышко.

– Сестра имеет в виду, что мы за это время успеем осмотреться – нет ли тут его помощников, – перевела Вайолет. – Очень правильная мысль, Солнышко. Я об этом не подумала.

– У Графа Олафа есть помощники? – возмутилась Айседора. – Несправедливо, чтобы такой плохой человек имел помощников.

– И помощники не лучше, чем он сам, – добавил Клаус. – Среди них две женщины с напудренными лицами, они заставляли нас участвовать в олафовском спектакле. Потом тип с крюками вместо рук, он помог Олафу убить Дядю Монти.

– И, кроме того, не забудь, лысый, он помыкал нами на лесопилке, – напомнила Вайолет.

– Эгину! – Солнышко хотела сказать что-то вроде: «А еще помощник – не то мужчина, не то женщина».

– Что значит «эгину»? – Дункан достал записную книжку. – Я хочу записать все подробности, относящиеся к Олафу и его труппе.

– Зачем? – спросила Вайолет.

– Зачем? – переспросила Айседора. – Мы собираемся вам помочь, вот зачем! Неужели вы думаете, мы будем сидеть сложа руки и смотреть, как вы пытаетесь избежать его когтей?

– Граф Олаф очень опасен, – предупредил Клаус. – Если вы попробуете нам помочь, вы подвергнете свою жизнь опасности.

– Ну и что? – заявил Дункан, хотя, с сожалением должен сказать, Квегмайрам как раз следовало бояться, и еще как бояться. Дункан с Айседорой вели себя очень храбро и жаждали помочь бодлеровским сиротам. Но храбрость часто обходится дорого, и за нее приходится платить. Речь идет, разумеется, не о каких-нибудь пяти долларах. Речь идет о гораздо, гораздо более высокой цене, такой страшной, что я даже не хочу сейчас об этом говорить, а хочу вернуться к описываемой сцене.

– Не беспокойтесь, – сказал Дункан. – Сейчас нам нужно выработать план. Мы должны доказать завучу Ниро, что учитель Чингиз на самом деле Граф Олаф. Как нам это сделать?