Тридцать пять родинок - стр. 10

Соседка сняла у меня с шеи ключ, открыла дверь, и я влетел в квартиру. Нести щуку в ванную у меня и в мыслях не было: во-первых, я бы не смог дотянуться до ручки, а во-вторых, я даже не мог представить себе, что такое чудище будет сидеть у нас в ванне. Поэтому я побежал сразу на кухню, педалью открыл холодильник и аккуратно положил пакет со щукой на полку. Прикрыв дверцу, успокоенно перевел дух и пошел в ванную мыть руки. Я даже сообразил напустить в ванну воды и забросить туда промокшую и испачканную тиной рубашку, чтобы была отмазка на случай, если маманя спросит, почему я не выпустил щуку в воду, – мол, она ж мне всю рубашку перепачкала, надо ж было постирать!

Ключ в дверях я услышал минут через пятнадцать. К этому времени я, уже переодевшийся, умытый и причесанный, лежал на своей тахте и спокойно читал книжку. Поняв, что маманя дома, выбежал в коридор, забрал у нее сумки, отнес их на кухню, а потом уселся на табуретку дожидаться, пока она распакует покупки.

Так что я своими глазами видел, как маманя, держа в руках трехлитровую банку с помидорами, открыла дверцу холодильника.

За какие-то пятнадцать минут щука ухитрилась разгромить весь холодильник изнутри.

Она, наверное, так скакала по полке, что уронила ее на ту, которая была под ней, а потом все полки вместе рухнули на нижнее стекло и надкололи его. К тому же щука умудрилась побить все яйца и все банки с майонезом.

Короче, когда маманя открыла дверцу, из холодильника на нее выплеснулась мешанина из супа, майонеза, меда, молока и битых яиц, в которой плавали свертки с сыром и колбасой. А сверху всего этого извивалась и разевала пасть выскочившая из пакета щука.

В общем, трехлитровая банка с помидорами выскользнула из маманиных пальцев и грохнулась об пол посреди всего этого разнообразия, добавив в натюрморт на линолеуме еще и красного цвета.

К чести своей мамани должен сказать, что она почти не кричала и вообще пришла в себя очень быстро.

А вот к ее педагогическим недоработкам следует отнести то, что она заставила меня доставать из-под холодильника занесенную туда помидорной волной щуку. И вообще, было несправедливо, что убирать кухню она заставила меня одного – ведь помидоры-то разбила она.

Кухню и холодильник я отмывал до самого вечера, маманя только пристально следила за тем, чтобы я не напоролся на битое стекло. Но эти стекляшки и дурацкая яичная скорлупа еще долго появлялись у нас на кухне в самых неожиданных местах. Самый прикол был, конечно, когда много лет спустя наш холодильник сломался, и мы, купив на его место новый, отодвинули от стены старый и там, на плинтусе, заметили несколько засохших рыбьих чешуек.

Но это было много лет спустя, когда я про ту щуку забыл напрочь.

Однако рыбу с того самого дня я уже не люблю – ни есть, ни готовить.

Помню нашу школьную радиорубку.

Школа у нас была не самолетиком, как стали строить в начале шестидесятых, а какая-то старая, пятиэтажная.

Актовый зал, в который нас всех собирали для самых торжественных школьных мероприятий или для того, чтобы закрутить какой-нибудь фильм, находился на пятом этаже.

Помню, как в самый первый раз я, еще совсем мелкий первоклашка, поднялся на самый-самый пятый этаж.

Тогда для меня это было настоящее приключение.

Вообще, как мне помнится, в начале учебы мудрые учителя изо всех сил оберегали первоклассников от суровых реалий школьной действительности.