"Три звезды" миллиардера. Отель для новобрачных - стр. 19

Как же его «Аля, неужели это ты?»

И мое «О, Артем, как дела? Я тебя даже не заметила! Что-то ты постарел»?

Как же моя мечта?

Я еще не стала блестящей успешной леди, а мои девочки не выросли и не победили в конкурсе красоты. Зато они выбрали себе папу...

Просто жесть.

Лихорадочно роюсь в сумке. Если бы там была карнавальная маска с детского праздника, клянусь, я бы и ее надела. Но там нет ничего кроме упаковки медицинских пластырей.

Смотрю на упаковку — другого выхода нет. Бросаюсь к зеркалу и наклеиваю несколько штук на лицо крест-накрест. Пальцы не слушаются, размазывают помаду, но я тороплюсь, потому что в дверь уже требовательно стучат.

Спасибо, что не ногой.

— Входите, — кричу, падая в кресло за столом, но мое разрешение особо никому не требуется.

— Ну наконец-то вы соизволили меня принять! — Асадов врывается в кабинет и замирает на пороге. — Что с вами, госпожа Плохая? Вас что, избили?

— Нет, конечно, — пожимаю плечами, — с чего вы взяли? Меня просто... просто я... Меня покусали пчелы!

— Правда? — саркастически ухмыляется Асадов. — А я думал, это ваши постояльцы остались недовольны обслуживанием.

И тут же меняет тон.

— Что вы мне голову морочите? Откуда в такое время пчелы, да еще и в таком количестве?

Мда, с пчелами я и правда погорячилась.

— Ладно, — говорю доверительно и понижаю тон, — я вам признаюсь. Но это только между нами, обещаете?

Явно сбитый с толку Асадов недоверчиво наклоняет голову.

— Ну, допустим...

— Это аллергия на инъекции, — сообщаю ему с видом, будто доверяю самую заветную тайну. Видя, что он меня не понимает, терпеливо поясняю: — Уколы красоты. Эстетическая медицина. Омолаживающая терапия.

Брови Асадова взлетают вверх и так там и остаются. Он молча меня рассматривает, подходит к столу и опирается о столешницу. Точно как утром.

— Сколько вам лет, мисс Плохая?

— Мне?

— Ну не мне же. Мне с утра было тридцать три, и я об этом прекрасно помню.

— Двадцать четыре.

— Зачем? — свистящим шепотом спрашивает он, наклоняясь совсем низко. — Зачем вам в двадцать четыре года омолаживающая терапия?

— Это мое лицо, — говорю, защищаясь, — вам какое дело? Хочу омолаживаюсь, хочу — нет.

— А в самом деле, — он обходит стол, — какая мне разница? Давайте перейдем к моему вопросу. Вы уже разработали план?

— Нет.

— Почему?

— Я была занята.

— Китайцами?

— Именно.

Мы перебрасываемся словами, будто теннисными мячиками. Я вижу, что Артем заводится, но отчего, не понимаю.

— Так, что мариновали меня в коридоре целых десять минут?

Он напоминает булькающую кастрюлю с крышкой, из-под которой валит пар. Еще немного, и зашипит.

— Представьте себе, китайцы тоже женятся и выходят замуж. У нас обширная география услуг, к нам едут со всего мира. А что, господин Асадов, вас это как-то смущает?

— Ни в коем случае. Только вы врете непонятно зачем. В Китае сейчас ночь, мисс Плохая. Вы обсуждаете проекты ночью?

Черт, я не подумала. Надо было своих новобрачных в Америку заслать. В Южную. В Аргентину, к примеру, или в Перу. Но быстро нахожусь.

— Я открыта к сотрудничеству в любое время суток.

— Отлично! Значит сейчас вы продемонстрируете свою готовность мне, — сверкает он глазами, и я окончательно сдуваюсь.

— Ладно, — говорю без особого энтузиазма, — раз уж вам так хочется... можно попробовать. Только придется поболеть.