Три жизни жаворонка - стр. 24
– Да потому! Мне и знать твоего Никиту не надо, и так все ясно! Я ж в него не влюбленная, голова у меня на месте, слава богу! Ну вот скажи мне, к примеру… Он тебя просил родителям ничего не говорить? Просил?
– Ну да… Сказал, пока ничего не говори…
– Вот видишь! Ему просто надо было время выиграть, Настька! И наверняка он с этим Бобом все обсудил! Да и не только с Бобом, а со всей бригадой! Так и получилось, как они спланировали! Решили спасти его, дурака, потому что вляпался в историю с несовершеннолетней! Они ж прекрасно понимают, чем эта история попахивает… Ты пришла, а вся бригада – тю-тю! Уехали, не простившись! И чего теперь ждать? Ведь все ясно как божий день! Все я тебе по полочкам разложила!
– Да, Оль. Наверное, ты права. Но мне от этого не легче, Оль. Потому что… Потому что нельзя жить, если… Если тебя так обманывают…
– Ага, давай! Давай еще и руки на себя наложи! Пойди на станцию, под поезд упади, как Анна Каренина! Все проблемы одним махом решишь, и родителям ничего говорить не надо будет!
– Оль, ну зачем ты так… Ты ж моя подруга, Оль…
– А как еще, Настя?! Как с тобой говорить, если ты такая… наивно непробиваемая? Не я ж виновата, что тебя как нежную орхидею в семье растили, пылинки с тебя сдували… Ах, наша Настенька, ах, наш аленький цветочек! Жаворонок наш певучий, нежная душенька! Я, Насть, по-другому росла, сама знаешь. Я как чертополох, я нежностей не признаю и не понимаю. Мне вон мамке помогать надо, ребят растить, в огороде спину гнуть, чтоб зимой с голоду не загнуться! Да что я рассказываю, ты все равно не поймешь со своей колокольни…
Оля махнула рукой, отвернулась в сторону. Настя проговорила тихо:
– Да я все понимаю, Оль… Ты молодец, ты сильная и крепкая… А я другая, да… Но ведь я не виновата, что именно так все сложилось…
– Конечно, не виновата. Никто не виноват. Ты вон с мамой вчера в город поехала, нарядов накупила, во всем новом в школу пойдешь… А я, пока ты в город ездила, за швейной машинкой сидела, мамкино платье на себя перешивала. А что там было перешивать, что? Коряво получилось, конечно. Но я в этом платье все равно первого сентября пойду, и наплевать, что обо мне подумают… Потому что я чертополох, меня голыми руками не схватишь. А вот тебя схватишь, да, Настька! Схватишь, изомнешь, используешь и выбросишь! Потому что ты у нас аленький цветочек! Постоял какое-то время в красивой вазе, потом увял… Это я к чему тебе все говорю, Настька? Хватит быть аленьким цветочком, возьми свою жизнь в свои руки! Скажи матери, сделай аборт, отряхнись и живи дальше, в институт поступай… А любовей этих у тебя знаешь еще сколько будет? Считать замучаешься, при твоей-то внешности!
– Не будет, Оль. Я знаю, не будет. Я Никиту люблю. Это навсегда…
– Ох, ну вот как с тобой еще говорить, а? Хоть в лоб, хоть по лбу!
– И не надо больше, Оль, не говори ничего. Ты хорошая подруга, я тебя очень люблю, но не надо… Не говори ничего больше…
– Ладно. Не буду. Поступай дальше сама как знаешь. Жди своего Никиту, когда он за тобой вернется. Если сама мне предложила руки умыть, то что ж…
Оля замолчала, отвела глаза в сторону. Потом вздохнула, решительно поднялась с дивана, где они обе сидели, пождав под себя ноги.
– Ладно, Насть, иди домой… У меня еще дел по горло. Надо ребят на первое сентября собрать, надо ужин готовить… И мамка скоро с работы придет…