Три жизни Тани - стр. 93

Издалека потянуло дымом – горели сухие ветки деревьев. Уши Тани уловили болезненный визг и вой волка – тоскливый пронзительный звук разнёсся по лесу и замер. Замедлив бег, Таня прислушивалась и принюхивалась: треск горящих веток, смрад подпаленной волчьей шерсти, злобное рычание волчьих глоток. Это низкое, басистое ворчание, предупреждающее о скором нападении и служащее для устрашения жертвы, у одного волка сменилось на громкий и высокий рык – последнее слово перед атакой. Дальше последовал громкий звук удара, отчетливей запахло палёной шерстью и пронзительный волчий визг подтвердил, что Тьерр еще держит оборону, хоть оружия при нём в самом деле нет или же в оружии закончилось то, что заменяет здесь патроны.

Таня перешла на шаг. Она подобралась достаточно близко к месту действия, чтобы её смогли унюхать волки, а ей не хотелось стать для них закуской перед основным блюдом. Она помнила это место, ей доводилось бывать здесь на охоте вместе с Тьерром, и стоило продумать план спасательной операции, а не бросаться очертя голову в самое пекло.

Развернувшись, Таня понеслась по кругу, огибая площадку, на которой один мужчина противостоял дюжине злобных зверюг: она бежала на вершину холма с другой стороны. Достигнув возвышенности, Таня припала на брюхо, проползла вперёд и высунула морду из кустов.

На лужайке у кучи нарубленных сухих веток сидел Тьерр. Видимо, охотник заметил, что на его след напала волчья стая, понял, что добраться до края леса никак не успеет и занял оборонительную позицию, отыскав старый сушняк – когда-то поваленное бурей дерево. С помощью охотничьего топора Тьерр сумел нарубить со ствола достаточно веток, чтобы разложить их вокруг себя и сотворить огненный заслон между собой и волками. Таня увидела, как еще один волк попробовал перепрыгнуть через притухший в одном месте огонь и получил горящей палкой по оскаленной морде. Тьерр подбросил сушняка, восстанавливая за своей спиной огненный заслон, но движения его были скованы, правая рука действовала явно не в полную силу, а левая висела плетью. Мужчина покачнулся, повалился на бревно, края которого полыхали огнем, а очищенная от веток середина пока служила Тьерру стулом и опорой. Волки, завидев слабость жертвы, грозно зарычали и подступили к самому костру, но в морды наиболее смелых тут же полетели горящие головни, заставив их отпрянуть с визгливым воем.

Тьерр уселся на бревне, заметно покачиваясь от слабости и напряженно следя за поддержанием спасительного огня. Таня не видела с расстояния лица мужчины, но не сомневалась, что оно искажено отчаянием: шансов выбраться собственными силами у Тьерра не было, единственное, что ему оставалось – тянуть время в ожидании подмоги, в надежде, что люди обратят внимание на вернувшихся в одиночестве собак и коня и заметят его пропажу. И чем меньше становилась груда хвороста перед ним, тем призрачней становились надежды. Забраться на дерево с одной действующей рукой Тьерр не мог – как назло, в этом лесу молодые деревья были слишком тонкими, чтобы выдержать его вес, а старые тянулись высоко вверх своими макушками, их могучие ветви раскидывались метрах в четырех-пяти над землёй. С помощью двух рук у молодого сильного мужчины получилось бы вскарабкаться по шершавому стволу, но раненному и однорукому такой подвиг был не по силам. Разжечь большой костер, дым от которого могли бы увидеть издалека, Тьерр тоже не мог: Таня помнила, что деревья тут легко не спалишь, лесной массив магически защищён от пожаров, она на прогулках с Люком видела, как самый сильный его огонь просто соскальзывает с живых деревьев, пожирая лишь сушняк и не трогая зелёную траву под ним.