Три жизни Тани - стр. 55
Если пойманные живьём звери были потрёпаны собаками на охоте, то их лечили ветеринары, а потом этих зверей увозили с территории поместья – Таня полагала, что их отправляли в местные зоопарки, иначе зачем бы утруждаться восстановлением их здоровья. Впрочем, их могли и продавать в другие миры, как в своё время продали саму Таню.
Итак, каждое утро тренировок с Тьерром превращалось для Тани в кошмар, зато по вечерам во дворце часто играла музыка и устраивались танцы. Таня обожала эти вечера, когда, сидя в уголке великолепного зала, она слушала дивные мелодии и смотрела на скользящие по паркету пары. Её уносило в прошлое, с головой накрывало ностальгией, заставляя возвращаться мыслями в те времена, когда она вот также плыла в медленных па или крутилась в искрометной пляске. Иногда ей так нестерпимо хотелось покружиться под музыку, что порой она не выдерживала и обегала зал, совершая скачки в такт музыке и ритмично помахивая хвостом, вызывая веселье у всех танцующих.
– Моя Мия – меломан, – улыбался Люк и у Тани замирало сердце от его искренней, любящей улыбки.
«Нужно принять всекосмический закон, запрещающий улыбаться таким сногсшибательным красавцам! Будь я девушкой и ухаживай за мной такой невероятный парень – влюбилась бы без оглядки! А спустя год рыдала бы горькими слезами, пожиная плоды приворота и жгучей ненависти Люка за этот приворот, – осознавала Таня. – Даже хорошо, что я собака: никаких глупых надежд, никакой ответственности за преступление Набарра, чёткое осознание реальности и разумные планы на будущее. Трудные занятия с невыносимым Тьерром помогут мне в будущем куда больше, чем те призрачные надежды, что питали девочки, соглашаясь на эту афёру: мол, принц успеет за год по-настоящему в них влюбиться и простит приворот! Ха, как он сможет влюбиться, если из-за этого приворота он вообще настоящую меня не замечает? Скорее Тьерр проникнется ко мне искренней симпатией, чем Люк, который полностью ослеплён любовной магией».
Но пока приворот держался, внимания со стороны ослепительного эльфа Тане доставалось много. Люк всегда брал её с собой на прогулки, и они ходили по берегам реки, вместе сидели на красивом беломраморном мосту, глядя на бегущую воду, бродили по опушке леса. Люк порой тихонько напевал мелодичные песни своим красивым голосом и демонстрировал магические умения: закручивал воду мелкими буранчиками, а в лесу подпитывал противопожарную магическую защиту леса – живые растения в этом лесу не горели даже в сильном пламени. Таня наблюдала, как Люк проверяет пожаростойкость деревьев, закидывая их сгустками огня: пламя стекало на землю, обращало в пепел сухие веточки, валяющиеся тут и там, и мирно гасло на зелёной траве. Люк широко улыбался, в его запах вплетались тонкие нити удовлетворения и спокойствия – лорд искренне любил живую природу своего мира. Охотиться в его владениях позволялось лишь на тех зверей, популяции которых начинали слишком разрастаться, угрожая вымиранием других видов фауны в этих лесах. Границы владений были обозначены магической оградой: высоким мерцающим энергетическим барьером, к которому Тане запретили близко подходить.
– Нельзя! Опасно! – строго сказал Люк, когда Таня попыталась обнюхать необычный «забор», и она благоразумно послушалась предостережения.