Три стервы - стр. 3
Когда она покинула церковь, буря рыданий утихла, и Эма снова задышала. Как и положено на парижских похоронах, погода была пасмурной. Все они, старые друзья, собрались тут: молча затягивались сигаретами, выглядели неуклюже и держались чуть в стороне от остальных, пробуя угадать, какую роль эти люди могли играть в Шарлоттиной жизни. Что до них самих, то какие тут могут быть сомнения, все написано на лицах. С тем же успехом они могли держать табличку со словами “лицейские друзья”. Они долго так стояли рядышком, ждали и не произносили ни слова. Время от времени в их группке раздавался вздох. Шорох гравия, поддетого чьей-то ногой. У Жиля были красные глаза, и посреди молчания он произнес довольно неуклюжее “фак!”. Фред, который, к счастью, опять надел куртку, вдруг спросил, что они здесь делают. Ему ответил брат, чуть раздраженно объяснив, что они идут “домой”, чтобы помянуть покойную. А Гонзо неудачно пошутил насчет “убийственной атмосферы”.
Позднее Эма старалась не вспоминать этот “чертов говенный день”. Серия предельно неловких эпизодов, попытки друзей доказать, кто из них круче, странная идея, зародившаяся в ее гениальной голове. Все это сошлось на скромной поминальной тусовке, организованной в доме Шарлотты и Тюфяка. Тюфяк, впрочем, тут же превратился в Хлюпика в ходе душераздирающей сцены: рыдая и хлюпая носом, бедный парень свалился на пол гостиной (то есть имела место Эмина опция номер два) и принялся подвывать, как свинья, которую режут:
– Я не понимаю. Не понимаю. Все было нормально. Да, у нас были проблемы, как у всех. Почему же она не была счастлива?.. Я все делал для нее. И с работой все было хорошо. Она даже писала статью для Objectif Économie. Мы только что купили дом. Я готов был на все ради нее… Почему? Я даже не знал, что у нее есть оружие.
К счастью, вскоре двое мужчин в темных костюмах твердо взяли его под руки и вывели из комнаты. Приличия здесь блюли строго.
К этому времени Эма потеряла из виду своих приятелей. Ее окружали абсолютно пустые стены слишком белой квартиры, в которой так и не успела расцвести семейная жизнь. Эма вперилась застывшим взглядом в накрытый стол, испытывая при этом удушье, нараставшее с каждой секундой. И ни намека на бутылку водки, естественно. Горе здесь, конечно, заливали, но исключительно марочным бордо.
– Я бы посоветовал сент-эмильон.
Она обернулась. Ей хватило одного взгляда на чувака в безупречном костюме, чтобы догадаться: будет клеить. Достаточно его улыбочки. Уверен, мудак, что обходительность решает все.
– Спасибо, но я не пью, – ответила она тоном, который мог подразумевать “и не трахаюсь тоже”.
– Не хочу выглядеть невежливым, но вы, по всей вероятности, Эма? Шарлотта и Эдуард много рассказывали о вас…
Подобные фразы всегда вызывали у нее острый приступ паранойи. Когда о ком-то рассказывают много, то наверняка отнюдь не для того, чтобы превозносить его достоинства. А если еще учесть отношение Шарлотты к Эминому развратному образу жизни…
– А вы кто? Могу предположить, что коллега по работе.
– В точку. Позвольте представиться, Фабрис. Я кон-сультант в McKenture, из того же отдела, что Шар-лотта.
– А-а-а… Никогда ничего не смыслила в Шарлоттиной работе.
К несчастью, он принял это замечание за свидетельство интереса и принялся ее просвещать.