Три солдата - стр. 45
– Вот это хорошо, – говорил он себе, – как дома.
Он встал и, глубоко засунув руки в карманы и откинув голову, смотрел, как она режет хлеб, прижимая буханку к груди и двигая ножом по направлению к себе. Она отряхнула с платья несколько крошек тонкой белой рукой.
– Ты моя девочка, Ивонна, не правда ли? – Фюзелли обнял ее.
– Sale bete! – сказала она, смеясь и отталкивая его.
Снаружи раздались быстрые шаги, и в кухню вошла другая девушка, тоненькая, желтолицая, с острым носом и длинными зубами.
– Моя кузина… Мой маленький американец.
Девушки рассмеялись. Фюзелли покраснел, пожимая руку девушки.
– Хорош, а? – сказала грубовато Ивонна.
– Но он чудесный, твой американец.
Они снова рассмеялись. Фюзелли, который не понял из их разговора ни слова, рассмеялся тоже, думая про себя: «Если они скоро не усядутся, обед остынет».
– Приведите maman, Дэн, – сказала Ивонна.
Фюзелли вошел в лавку, пройдя через комнату с длинным дубовым столом. При тусклом свете, проникавшем из кухни, он увидел белый чепец старухи. Лицо ее было в тени, но в маленьких похожих на бусинки глазах светился слабый огонек.
– Ужинать, мадам! – закричал он.
Старушка поплелась за ним, ворча своим тоненьким, скрипучим голоском.
Пар, позолоченный светом лампы, столбами поднимался к потолку над большой миской супа.
Стол был накрыт белой скатертью, а на краю его лежала буханка хлеба. Тарелки с бордюром из маленьких розочек представлялись Фюзелли после армейских котелков самыми прекрасными предметами, какие ему приходилось видеть когда-либо в жизни. Бутылка с вином казалась черной рядом с суповой миской, а вино в стаканах отбрасывало темные пурпуровые пятна на скатерть.
Фюзелли молча ел свой суп; он очень мало понимал по-французски, на котором обе девушки тараторили между собой. Старушка говорила мало, а если ей и случалось вставить слово, какая-нибудь из девушек торопливо бросала ей в ответ замечание, почти не прерывавшее их болтовни.
Фюзелли думал о других солдатах, выстроившихся перед темными кухонными бараками, и представлял себе звук, который производило месиво, шлепаясь в котелки. В голове его мелькнула мысль, что недурно будет привести сюда сержанта и познакомить его с Ивонной. Они могли бы угостить его обедом. «Это поможет мне быть с ним в ладах…» На минуту он забеспокоился насчет капральства: он исполнял должность капрала, но не был еще утвержден в чине.
Омлет таял во рту.
– Чертовски bon, – сказал он Ивонне с полным ртом.
Она пристально посмотрела на него.
– Bon, bon, – сказал он опять.
– Вы сами, Дэн, bon, – сказала она и засмеялась.
Кузина завистливо переводила глаза с одного на другого; ее верхняя губа поднялась в улыбке над зубами. Старушка молчаливо и озабоченно пережевывала свой хлеб.
– Там кто-то есть, в лавке, – сказал Фюзелли после долгой паузы. – Же ире. – Он отложил свою салфетку и вышел, вытирая рот рукой. В лавке были Эйзенштейн и юноша с белым как мел лицом.
– Хелло! Ты что, хозяйство ведешь здесь? – спросил Эйзенштейн.
– Как видишь, – ответил Фюзелли натянуто.
– Есть у вас шоколад? – спросил юноша с бледным лицом тоненьким, бескровным голосом.
Фюзелли поискал на полках и бросил на прилавок плитку шоколада.
– Еще чего-нибудь?
– Ничего, спасибо, капрал. Сколько с меня?
Фюзелли, насвистывая, прошел обратно во внутреннюю комнату.