Три шага на Данкартен - стр. 7
– Видать, ты и вправду издалека. Дагомея – это королевство на севере, наши соседи.
– Вы с ними воюете?
– Да нет, в общем-то. Так, мелкие стычки и все. Людям что, люди лучше бы торговали, чем дрались. Да вон, барон Рой и герцог Арней никак не поделят несколько деревушек и здоровый шмат леса. Ну и король наш Рик с ихним тоже чего-то недолюбливают друг друга. Вот и вспарывают воины барона брюхо дагомейцам. И наоборот.
– А это королевство как называется?
– Наше что-ли? Данкартен. Король сейчас – Рик Барнегат.
Тедди впитывал информацию с ненасытностью новорожденного компьютера.
– А эта девушка в зале, кто она?
– Принцесса? – Харвей невольно улыбнулся. – Это дочь короля Рика. Ее зовут Хирма. Наверное, единственная чистая душа среди всей этой столичной знати.
– И что она здесь делает?
Харвей пожал плечами:
– Не знаю. Приехала в гости к барону. Она любит путешествовать. Вообще это шебутная особа, и не скажешь, что аристократка. По-моему, на мечах с ней сравниться могут всего человек десять в королевстве, включая ее отца.
– Откуда ты знаешь?
Харвей скромно потупился:
– Я ее когда-то обучал фехтованию…
Тедди прищурился: хитрил что-то Харвей Меткий Глаз, как пить дать хитрил.
– Интересно, себя ты относишь к этой десятке?
Харвей улыбнулся, заговорщически так, и со значением подмигнул:
– Отношу.
– Можешь отнести и меня, – заявил Тедди.
Харвей внимательно и пристально поглядел ему в глаза. Но смолчал. Теперь Тедди понял, почему так спокоен этот парень. У его скорее всего сложился план спасения и своими словами Тедди предложил себя в напарники. Глаза Харвея выразили согласие.
– Забавно, – ухмыльнулся Тедди, – учитель фехтования самой принцессы приговорен к повешению за кражу кошелька у королевского посла!
Харвей засмеялся – весело, от души. Тедди тоже. Они не очень напоминали приговоренных к смерти. Осужденные на смерть не хохочут у себя в камере. А они хохотали.
Тедди давно смекнул, что Харвей отнюдь не такой простачок, за которого себя выдает. Обширные знания и манера общаться выдавали в нем человека если не из высших кругов, то во всяком случае приближенного к ним. Надо же, учитель фехтования…
Пару часов спустя неизменно молчаливые охранники вытолкали их во двор, провели через ворота, через городские кварталы и доставили на площадь. Здесь уже успели соорудить помост и виселицу, с которой словно коровьи хвосты свисали четыре петли, колючие даже на вид. Вокруг собралась изрядная толпа.
Тедди вели рядом с Харвеем, дагомейцев – в нескольких шагах позади. Харвей чуть слышно посоветовал:
– Потребуй, чтобы тебе развязали руки. Там, наверху…
Путы на ногах всем четверым разрезали еще в камере.
Их ввели на пахнущий свежеоструганными досками помост; разношерстная многоликая толпа заволновалась и тут же притихла. Следом на помост взобрался плешивый глашатай, развернул лист чего-то желтого, похожего не то на бумагу, не то на пергамент, и гнусаво заорал:
– Именем короля! Эти негодяи обвиняются в шпионаже в пользу Дагомеи и герцога Арнея! Сейчас их повесят, дабы мирные горожане могли жить в спокойствии и довольстве…
Он еще минут пять загибал про мировую скорбь, повышение бдительности и только после этого, наконец, успокоился. Харвей все это время простоял со скорбно прикрытыми глазами.
Потом их подтолкнули к петлям. Харвей выразительно взглянул на Тедди. Тот еле заметно кивнул и обратился к офицеру, который командовал церемонией: