Три сестры, три королевы - стр. 60
– Разница всего лишь пять лет.
– Но она вдова его брата!
– У них есть разрешение на брак от папы.
– Она не… – Мои руки сжались в кулаки, у меня не получалось ему объяснить. – Вы ее не знаете. Она амбициозна, и все это время она стремилась к короне, ей не нужен Гарри. Бабушка не… Я не… Она горда. Она просто не годится на эту роль. Она никогда не сможет занять место матери!
Он мягко берет меня за руки.
– Гарри придется занять место твоего отца, а ей – занять место твоей матери. Конечно, не то место, которое она занимает в твоем сердце, только то, что на троне. У Англии должен быть король и королева, и это будут Гарри и Екатерина Арагонская. Пусть сохранит их Господь.
– Аминь. – У меня не получилось произнести это радостно или хотя бы умиротворенно.
Снег все еще не сдает позиции на крутых склонах шотландских холмов, и с востока дуют ледяные ветра. Я размышляю о брате и его жене, о его первой весне, которую он встречает как король, купаясь в роскоши и величии титулов, доставшихся им обоим по трагической случайности: король и королева, обретшие свои венцы после смерти своих бенефициариев. Я думаю о Екатерине, говорившей, что таковой была ее судьба, и терпеливо ожидавшей ее исполнения, невзирая на время и обстоятельства. Вспоминаю, как она говорила, что переживет отца, и как ее слова нашли свое трагическое исполнение. Думаю о том, что во всем этом нет любви, только тщеславие и амбиции.
Гарри присвоил жену собственного брата, Екатерина – наследника английской короны. Мне они оба кажутся подлецами, потому что нет никакого достоинства в том, что неоперившийся юнец занимает место своего умершего брата, а вдова отказывается от траура.
Спустя некоторое время к нам сквозь метели и бездорожье добирается еще один гонец, на этот раз с известием о смерти бабушки. Говорят, что она переела на пиршестве, посвященном коронации Гарри, пытаясь утешить свое горе жареным молодым лебедем, но мне думается, что ей просто стало незачем жить. Она возвела внука на трон и убедилась в том, что великий замысел Тюдоров, и тайный и явный, воплотился в жизнь: теперь мы навеки оставим корону за собой. Я изо всех сил пытаюсь пробудить у себя грусть от утраты бабушки, которая была со мной так строга, но мой разум продолжает возвращать меня к мысли о том, что теперь, когда ее нет, Екатерина станет единовластной хозяйкой двора и некому будет ее приструнить. Никому, даже моей матери, не дозволялось пользоваться покоями королевы, потому что они всегда принадлежали бабушке. Но Екатерине удалось даже больше, чем моей матери: она станет королевой, над которой не будет нависать тень матери короля, совершенно свободной делать все, что ей заблагорассудится. Разумеется, Гарри не будет знать, как указать ей ее место, и она будет вести себя так, будто она королева по полному праву, как ее не похожая на женщину мать, Изабелла Кастильская. Она будет праздновать победу, одним махом взлетев из нищеты к статусу королевы за счет каприза Гарри. Она будет считать себя полной победительницей и любимицей самого Господа Бога. Ее мать называла себя «conquistadora», и Екатерина воспитана так, чтобы идти к цели по головам.
Я пишу письмо Марии:
«Уверена, что коронация и венчание будут великолепные, и ты наверняка получишь от них огромное удовольствие, но ты должна быть хорошей сестрой Екатерине и напоминать ее быть благодарной Гарри за то, что он вознес ее от нищеты к величию. Наш брат был настолько щедр, что признал их помолвку, хотя и не был обязан это делать. Предостереги ее от греха гордыни, который грозит ей в этом новом положении. Конечно же, я радуюсь за ее головокружительный взлет, но мы не были бы хорошими сестрами, если бы не предупредили ее об угрозе греха гордыни и честолюбия и соперничества с нами, урожденными Тюдорами».