Три сестры и один муж - стр. 10
– Вы не саженцы здесь высадили?
– Саженцы тоже есть. Но нам-то надо было, чтобы сразу плодоносить начали.
Василий удивился, что «взрослые» деревья можно пересадить. Он про такое не слышал. Я, признаться, тоже. Фомичиха объяснила, что можно, только нужно очень аккуратно выкапывать корни. Они и кусты пересадили. Прижилось все.
– А то что за участки были? Я поражаюсь местным. Ни у кого ничего не растет. Только цветочки и трава. Баловство одно.
«Здесь другая публика живет», – подумала я, но ничего не сказала.
– Вот смотрите, – кивнула Фомичиха.
Я включила фонарь и моргнула. Луч фонаря сразу высветил часть человеческой ноги, на которой болталась штанина спортивных брюк, то есть обрывки штанины. Пашка включил камеру. Василий подошел поближе. На площадке, где произошел взрыв, были две мужские ноги, вернее, части ног (их оторвало от тела не полностью) и туловище с руками и головой, а также разорванное не несколько частей женское тело. Женское пострадало гораздо больше.
Я предположила, что они наступили на мину. То есть наступила женщина, а мужчина просто находился слишком близко.
Глава 4
– Юля, на него посвети, – попросил Василий, который уже надел перчатки и осматривал туловище мужчины. Пашка снимал.
Василий поднял голову, и мы встретились с ним взглядом.
У мужчины не только оторвало ноги. Еще ему выстрелили прямо в сердце – там расплылось кровавое пятно.
– Что было вначале? – спросила я.
– Не могу определить. Но кровь еще не свернулась…
«Контрольный выстрел? Потому что не погиб сразу во время взрыва? Но почему в сердце, а не в голову?»
– С близкого расстояния, – добавил Василий. – Следы пороха остались, футболка обожжена. Думаю, что пистолет прижимали к его груди.
Мы мгновенно стали осматривать территорию вокруг, правда, по ней не шастали, это будет делать опергруппа. Я осветила все фонариком, Пашка все заснял. Никакого оружия поблизости не валялось. Женской сумочки тоже.
Но на двух столбах под тентом висел гамак. А под гамаком лежали… разноцветные снаряды для зенитного орудия – такие, как показывают в фильмах о Великой Отечественной войне. То есть эти предметы выглядели, как снаряды, но, насколько мне известно, настоящие снаряды не красили ни в красный, ни в оранжевый, ни в желтый, ни в фиолетовый цвета.
– Что это? – спросила я у Фомичихи, которая тоже неотрывно смотрела на эти странные предметы.
– Видите, синего нет! – печально посмотрела она на меня. – Петенька расстроится!
«Она сумасшедшая?»
– Что это? – повторила я свой вопрос. – Кто такой Петенька?
– Мой сын. Младший. У меня три дочери и сыночек. Моя надежда и опора.
– Это его… вещи?
И тут я вспомнила, что мне же говорили про разрушенную астрологическую инсталляцию…
Фомичиха стала что-то объяснять про установку предметов, раскрашенных в цвета радуги, с помощью компаса, что Петенька и делает каждое утро.
Но почему зенитные снаряды?
И зенитный снаряд – не мина. Он не может взорваться, если на него наступят. Или может? Или это не зенитный снаряд, а мина какой-то новой формы?
Я поняла, что пора звонить моим знакомым из органов и просто в «ноль-два». Нас и так по головке не погладят за то, что сделали это не сразу. Но не в первый раз… Ребята же знают, что мы им поможем, как можем, и у нас же работа. У них – своя, у нас своя. И вообще кто им сообщит точное время нашего прибытия на место преступления? То есть его, конечно, можно определить по установленным на дорогах видеокамерам, но никто не будет напрягаться. И без этого есть чем заняться.