Три самоцвета для ведьмочки - стр. 18
— Зачем пришёл? — спросила ведьмочка сухо.
— А вот зачем, — храмовник подался вперёд, сложив руки на столе, посмотрел Агаше в глаза. — Верховный велел пост у того места поставить. Наблюдать будут. Обещаешь больше туда носа не совать? Что хмуришься? Не смей, говорю, Агафья! И матери скажи, что без ведьм разберёмся. Уяснила?
— Разбирайтесь, — позволила, ухмыльнувшись, Агаша.
На какую-то секундочку ей даже показалось, что так будет лучше. Тёмные дела за озером творятся, а с такими легче Страннику справиться, чем кому-то другому. Пусть храмовники к нему за помощью обратятся. А то и к самому Творцу.
Одно беспокоило девушку — слышала она в лесу струнные переборы. Знать бы, что за музыкант угодил в ту аномалию.
Молчание нарушил раздавшийся снаружи вопль:
— Ведьма! Ведьма, мать твоя Ехидна! Вылезь, стерва!
Хриплый срывающийся бас показался знакомым. Агаша вздрогнула, удивившись, почему Стусик не предупредил, тут же испугалась, вспомнив, что сняла защиту, пуская в дом Залихвата. Едва успела встать и повернуться, как послышались быстрые шаги. Скрипнули доски крыльца, бухнул в дверь здоровенный кулак, мяукнули петли. В проёме возникла внушительная фигура купца.
***
— Нет ведьмы дома! — Залихват вышел вперёд, заслоняя Агашу от разъярённого визитёра. — Отлучилась Панна. Завтра приходи.
— Эта! Эта мне нужна! — купец выбросил вперёд унизанную перстнями руку. Толстый дрожащий палец указывал на девушку. — С ней мой сын болтал во дворе академии. Она его и приворожила, — одутловатое лицо исказила злоба. — Отвечай, Ехиднино отродье, куда Элеля спровадила?
Казалось, ещё миг — и купец набросится на девушку. Сил, чтобы возвести защиту, не хватало. Ведьма попятилась, прячась за спину храмовника. Тот звонко хлопнул и развеял в воздухе умиротворяющее облако.
— А ну-ка, сядь, дорогой гостюшка, за стол да поведай нам, в чём твоя беда.
Мужчина оторопел, глядя на Залихвата, сморгнул, потряс головой и медленно пошёл к лавке. Теперь Агаша смогла его рассмотреть: бородат, лохмат, неопрятен. Одежды богатые, да только давно не чищены. Заметно, что купец проделал большой путь. Заговорил он неторопливо, певуче, всё ещё находясь под воздействием колдовства:
— Зовут меня Карачалий. Сын мой единственный пропал по весне. Ищу его по всему Величавцу.
— С этим и в Ореховку прибыл? — храмовник уселся напротив купца, сделав Агаше знак, чтобы вела себя как мышка в норке.
Девушка отошла в сторону, прислонилась боком к печи. Нервно сглотнула, услышав:
— Был я у одной ведуньи. Неподалёку от Гномира деревня стоит — Репнинка. Тамошняя ведьма-хранительница славится этим.
— Ирилья Фарская, — кивнул Залихват, — доводилось с ней встречаться.
— Очень мне её хвалили, — продолжал купец, еле ворочая языком, — сказывали, ежели эта ведьма не поможет Элеля найти, придётся забыть мне своего сыночка.
Гость неожиданно всхлипнул и принялся тереть глаза.
— Не сама Ирилья предсказывает, — уточнил храмовник, — череп у неё имеется, — усмехнулся, заметив удивлённо взметнувшиеся брови Агаши, и постучал себя по голове. — Не тот, что у всех нас. Артефакт.
— Арте-факт, — закивал купец, хватая себя за колени, — говорящий.
— Одно плохо, — Залихват снова обратился к безутешному отцу, — больно предсказания его замысловаты. Недолго и ошибиться. Не там ты сына ищешь, Карачалий. Не было его в Ореховке.