Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник) - стр. 126
– Разнесем город к едреней фене! – заорал Шурка в бушевании счастья. – Ну, кому мало?! Еще сигнал – и через двадцать минут здесь будет пятьсот человек! Вас здесь знают всех – и перестреляны будете все! Не считая милиции, которая будет перевешана! У кого еще вопросы к депутатам Балтики?!
И, улавливая правильность момента, трижды выстрелил в воздух.
Вопрос депутатам Балтики был задан только один.
– Так это что, революция, что ли? – спросил сержант. – Ребята, а телевизор, вроде, ничего не передавал, понимаешь…
– Передаст, не волнуйся!
Бык был взят за рога, хвост, копыта и ноздри. Пора было резко гнать волну.
– Значит, так. Вы – руки можно опустить. Расул и ты, как тебя, вместе с прочими товарищами азербайджанцами – шагом марш домой. В Азербайджан! Нам тут своих бандитов хватает, но уж чужие – это чересчур. Сутки вам на сборы – мы добрые ребята. Товарищи славяне – рынок с этой минуты наш. Кто хочет поспорить – пуля найдется для каждого.
Расул! Привет Алиеву. Возвращаться не надо. Не провоцируйте людей на погромы.
Господа местные бандиты. Живите пока, но чтоб на рынке вами не пахло. Если нет – мы скоро вернемся, и тогда стреляйтесь сами, лучше будет.
Господа торговцы и крестьяне – приступить к работе! Адрес для жалоб вы знаете.
Вопросы есть? Вопросов нет! Вольно! Разойдись!
Братва стояла в хмурой задумчивости. Против лома нет приема. Пришли и забрали. Когда в беспредел вступает военная система – у нее на дороге не постоишь. Надо думать, но сначала – посторониться…
Владелец «линкольна» тихо попросил:
– Может быть, ствол отдадите, пожалуста?..
– Перебьешься!
Уже в моторке, припаливая третью сигарету и укрыв ее в горсть от ветра и брызг, Шурка сказал Сидоровичу:
– А ведь вот так взяли бы власть в этом городишке.
– Как не хрен делать, – подтвердил Сидор.
22.
За ужином тяпнули дареной водки, смачно закусив ее одурительно пахнущими малосольными огурцами. На десерт тянули пиво. Пришли к выводу, что нет ничего прекрасней любви народа, преподнесенной в адекватных формах.
– Ради нее стоит рисковать жизнью, – философски сказал Сидорович.
– Ударно поработал – культурно отдохни, – поддержал его стахановским лозунгом Габисония, открывая новую бутылку.
Чувствовали себя элитными рейнджерами, наслаждающимися благами цивилизации после ударной операции.
Серега Вырин спросил:
– Шурка, а вот теперь – честно: ты бы выстрелил?
– Без вариантов. А ты нет?
– Я тоже.
Поскольку десантная команда была освобождена от ближайшей вахты, дружеская посиделка спонтанно перетекла в заседание революционного комитета. Пригласили включенных в него офицеров, единогласно поставили себе за операцию оценку «отлично». Пришли к выводу, что и власть вот так сменить безусловно могли, но это дело требует навыка и предварительно проработанного плана. Главное – решительность и беспощадное подавление сопротивления.
– Все же надо было их шлепнуть всех. Надежней было бы.
После пары стопок уже казалось, что никаких препятствий к тому не было. Вообще противников смертной казни не следует искать среди военных, для которых убийство по приказу есть основной способ решения поставленных задач. Но так как революционность подразумевает свободу слова и совести, обнаружилась и гуманистическая оппозиция в лице Груни и Беспятых.
– Одно дело – бой двух сторон с оружием в руках, тут – или ты, или тебя. И совсем другое – когда преступник уже беспомощен и безвреден: что толку отбирать у него жизнь? – занял позицию Беспятых.