Три поэмы про любовь в эпоху постмодерна - стр. 5
А потом вот так на девичнике:
– Знаете, гитарист у них такой неуклюжий, поломал вчера примочку своей кривой ногой.
И показывать фотки где в обнимку с ними.
Эстетика студий звукозаписи это глухая чернота и чёрная глухота которая съедает пространство. Клаустрофобия и абсолютно сухой звук. Бак конечно не ожидал весёлых декораций, а вот его супруга была поражена обстановкой.
– Чёрные панели стен, чёрный потолок, чёрные коврики на полу… Ему нельзя здесь работать. Эта чернота вызовет депрессию!
Легко сказать депрессию, она пыталась скрыть то, что все и так знают. Эта его болезнь иногда наносила ему нокаут, Коровин проводил в психиатрической палате по три месяца. Проблему с эстетикой решили шесть персидских ковров на пол, занавесочки с напечатанными фотками с их концертов, кожаные пуфики и тумбочки.
– Вот так богатые люди проблемы решают.
Подумала я когда привезли всё это и мне вручили счёт в пол-лимона.
Суббота, у Коровиных в доме собрались друзья, понаехали родственники. Для всех накрыли ужин в большом зале. Настя посоветовала взять с собой что ни будь нарядное для таких случаев. Я не собиралась тягаться с затейливыми одеждами музыкальной элиты. Для сегодняшнего вечера выбрала голубое платье, тем более оно покороче. Как говорила Катя – твоё главное оружие Марина, это ноги!
Майский ветер раздувает шёлковые гардины. Звуки музыки из открытых окон. Меня встретили, провели в большую гостиную размером со школьный спортзал. Многочисленные диванчики с низкими столиками рядом, вот и вся мебель, не считая больших ваз на полу. В одном из углов, окружённый толпой у рояля Бак с гитарой. Узнала только одного, барабанщика из их группы.
Настя увела в свою кампанию. Здесь молодёжь, Данил со своей девушкой, тощий и высокий молодой человек, он оказался мужем Насти. Пока меня знакомили я стояла, потом присела на краешек дивана. Старалась быть похожей на гостей телешоу – сидеть не горбиться, ставить ноги прямо, руки на груди не перекрещивать… Спина затекла, пожалела что пришла в этом мини платье. Сейчас бы развалиться вон в том шикарном кресле, ну не демонстрировать же нижнее бельё в такой компании. Подходили незнакомые люди в немыслимых одеждах. Обнимались, целовались, оживлённо болтали с Настей. Меня она представляла как звуко-режисёра, я не возражала. Пока не сели за стол, обслуживали всю эту разодетую, надушенную невероятными ароматами толпу всего два человека. Паша и Маша катали двух-этажные тележки с бокалами и бутылками всех сортов. Гости угощались сами, некоторые довольно успешно. Здесь же суетилась бригада из ресторана, сооружали длинный стол, расставляли стулья.
Кто-то принёс гитары, барабанщик отстучал ритм ложечками по бутылкам, получилось красиво. Бак ударил по аккордам и пропел, вернее проревел на весь этот зал:
– I can t get no satisfaction! I can t get no satisfaction!
Сначала все притихли, а потом началось! Кто-то захлопал в такт, кто-то засвистел, кто-то завизжал, кто-то нашёл бубен и звенел, носясь по полу среди танцующих. В отличие от простых смертных, тут все пели, звенели и танцевали так, что за них не было стыдно. Всё было в жилу, всё впопад. Казалось даже лучше чем на концерте настоящих Роллингов. Моё сердце билось вслед за аккордами, в груди поднималась волна дикого счастья. Хотела уже было достать мобилу, но вовремя вспомнила предупреждение, здесь не принято снимать ни видео, ни фото. Не то что бы копирайт, а просто дурной тон. К сожалению такое же правило за столом. Поэтому не смогла послать всю эту красоту маме и Катьке, обошлась текстом.