Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция - стр. 10

– Потому что всю неделю они планируют в этот день начать новую жизнь, но в выходные кажется, что и старая вроде ничего. Все знают, что надо жить по-другому, но упорно продолжают жить по-своему, одни – чтобы выжить, другие – чтобы выжить остальных. Давай перезагрузимся! – поднял я стакан. Мы чокнулись и снова глотнули прохлады. На Иберийском полуострове нашего стола возникли моллюски и мидии, вечер обещал стать приятным десертом набитого отдыхом дня.

– Схожу в туалет, – предупредил я Антонио, когда уже встал со стула.

– Ок, жду.

Разговоры не менялись вот уже несколько лет: немного семьи, немного политики, современных машин, женщин, нравов. Потом он переходил к своей главной страсти – к парашютам. О прыжках он мог говорить бесконечно, рассуждая, как, где и при какой погоде какой купол лучше всего использовать. Он любил весело рассказывать о несчастных случаях, которые не добавляли настроения и которые я знал уже назубок. Особенно его забавляли те случаи, в которые попадали опытные инструкторы. Антонио пытался понять, почему даже профессионалы теряют самообладание в критические моменты. Он детально расписывал мне, к каким последствиям ведут те или иные ошибки.

– Я вижу по твоим глазам, что тебе не хватает в жизни адреналина, ты стал жить слишком спокойно, тебе нужен хороший затяжной прыжок, чтобы встряхнуться, – настаивал он. Эта фраза означала, что Антонио уже «хороший».

– С тобой готов прыгнуть даже без парашюта, – отшучивался я.

Мне казалось, все будет как прежде, но именно сегодня я ощутил, что, несмотря на то, что он по-прежнему листал газету, что-то менялось в человеке, которого Оскар так хорошо знал. Что-то безвозвратно уходило, испарялось, это можно было бы назвать одним общим словом «интерес», хотя они до сих пор прыгали вместе. Если же взглянуть с другой стороны, возможно, это хобби, в которое Антонио незаметно вовлек Оскара, осталось той единственной нитью, стропой, соединяющей их. Дружба тоже способна уходить, как и любовь. В этом не было никакого сомнения, с той лишь разницей, что найти новую дружбу было гораздо труднее или даже невозможно.

С каждой новой встречей Оскар боялся того, что снова придется пересматривать фото воспоминаний из прошлого, которые уже набили оскомину и усталость. Времена приключений малого совместного бизнеса, когда они с Антонио были настоящими пиратами, а сокровищами служили товары из Турции, Китая и Эмиратов. Когда вся страна дышала одной грандиозной авантюрой, питалась мошенничеством, мечтая о могуществе. Когда каждый на своей шкуре испытал, какая веселая штука жизнь, но штуки мало.

Пока я гонял по небу взглядом стада редких, исчезающих видов животных, Антонио вновь взялся за газету. Я уже точно знал, что сейчас будет порция свежих новостей из желтой прессы, после которых сама жизнь начинает пахнуть дешевой газетой.

– Послушай, что здесь пишут, это тебя позабавит, – начал цитировать он: «Жена мужу отрезала член лишь за то, что он его засунул в другую. Тело бедняги, потерявшего сознание, забрала скорая. Самым забавным остается тот факт, что утерянное достоинство так и не было найдено. Жена его спрятала или проглотила».

– Жестоко. Что за чертовщину ты читаешь?

– Колонка строгого режима.

– Там повеселее ничего нет?

– «Мужчину заказала жена, – продолжил Антонио громким низким голосом. – Он ее порядком достал, и она решилась избавиться от него также оперативно. Итогом операции с контрольным выстрелом должно было служить доказательство в виде отрезанного мизинца несчастного. Благо, что в роли киллера оказался оперативник, жене потерпевшего дали три года. Что самое интересное, теперь он носит ей передачи».