Три очерка великой гражданской войны - стр. 4
– Хорошо, тогда держись.
– Есть.
Связь оборвалась и в небольшом блиндаже наступила полусекундная тишина, которую своей речью разорвал капитан:
– И что им не сидится на месте!? Проклятье, из-за них всё летит в бездну!
– Здешний парламент мечтает выпендрится перед главами Российской Конфедерации вот и решил поиграть в войнушку, – недовольно ответил Комаров, стуча пальцами о стол.
– Ладно, это может ещё сыграть нам на пользу. Противник переключён на лоялистов, мы можем заняться ликвидацией прямо сейчас. Комаров, ты можешь связаться со своим шпионом?
– Он только что прислал сообщение, – Комаров показал маленький, размером с ладонь планшет. – Пишет, что цель сейчас на первом этаже филармонии и командует наступлением.
– Бойцы, – громко обратился О’Прайс. – Поднимаем зад и вперёд, мы атакуем противника!
– Зачем? – удивился Комаров. – Вы собираетесь идти в лоб? Собираетесь просто так атаковать, а как же шахты?
– Шахтами будет слишком долго и не факт, что, когда мы выйдем к филаре он там ещё будет. Это наш единственный выход Комаров. Не думаю, что ополчение Республики способно нам что-то противопоставить, будучи отвлечёнными на лоялистов.
Спустя десять минут бойцы, облачённые в чёрную форму, с противогазами на лицах, под покровом ночи и скрытности, пошли в наступление. Шестеро солдат Английской особой воздушной службы республики и пятеро воинов Федеральных сил специального назначения ступают по водной поверхности, тихо хлюпая ногами о гладь обмельчавшей реки. Впереди них возвышается насыпь набережной, по склону которой рассыпаны камни и куски металлолома, а полуразрушенное гранитное ограждение обросло мешками с песком. Но больше всего привлекает внимание далеко, по правую сторону, большое белое здание впереди, покрытое сетью трещин и выбоинами, дырами от взрывов, почерневшее отчасти за время долгих боёв.
Река уподобилась линии деления, которая определила стороны войны – сторонники Федерации, лоялисты старой власти, защищающие порядок и мятежники, мечтающие о свободах на всех уровнях, погрязшие в вольнодумстве и наивных мечтаниях. Комаров впереди видит, во что вылилась «свобода» сторонников свободной республики – весь город примерил на себя вуаль разрухи и безумия, люди погрязли в нищете и пьянстве; однако сержант выкинул эти мысли, переключившись на битву.
– Хас, что ты видишь?
– Сэр, на двенадцать часов противник… мы не замечены. Судя по всему, патруль. Убрать?
– Нет, подойдём поближе. Комаров, артиллерия получила приказ?
– Да, она будут работать строго по датчику.
Смешанный отряд выбрался на берег и рассредоточился за капитаном и старшим сержантом, приготовившись идти цепью.
– Комаров, тут есть мины? – спросил капитан, смотря на разворошённый асфальт и перепаханную землю впереди, в которую вкопаны почерневшие выгоревшие дзоты и бункерные стационарные пушки, уставившие покорёженные стволы в сторону противоположного берега. Между ними виднеются проблески колючей проволоки и разбитых противотанковых ежей.
– Нет, О’Прайс. Мы их сегодня утром отработали, мои не сообщали, что сепаратисты поставили новые.
– Хорошо, выдвигаемся.
Отряд быстро сблизился с насыпью, и старший сержант поднял над собой какое-то устройство, сверкнувшее тусклым серебром. Моментом позже он возложил его на рогатку и отпустил в свободный полёт, дав шарику перемахнуть через насыпь, расслышав потом, как со звоном он ударился вдалеке.