Три мужа для Кизи - стр. 33
– Тот, кто волосы свои первые умыл в крови врага своего. Тот, кто разорвал дикого тигра надвое голыми руками. Тот, кто имя своё не прячет, потому что не доживают враги его до того, чтобы услышать его…
– Что-то мантра у него чудная какая-то! – фыркнул один из всадников.
– Тот, кто родился – и принёс вслед за собою дождь…
Я вздрогнула от последних слов музыканта: мне почему-то вспомнился первый мой жених и имя его. Да, впрочем, был ли он моим женихом? Он так быстро ушёл! Он меня не защитил от ударов камней в тот день! Ванада…
– О Ванада! Твой друг взывает к тебе!
Потерянно повернулась к Садхиру. А тот продолжил бормотать:
– О Ванада! Твой друг просит тебя о помощи!
Солнце совсем уж заслонили облака. И как-то внезапно день ясный померк. Грянул гром – и молния небо расколола надвое, а потом – ещё пополам. И ещё на несколько кусков. Ветер усилился, едва не сорвав и мою дупатту – я смогла удержать её лишь потому, что торопливо вцепилась в неё, чтобы не открывать злым кшатриям своё лицо.
Несколько мгновений ничего не было.
А потом вдруг ливень хлынул внезапный, вымочив всю нашу одежду. Да в грязи ноги наши да копыта лошадей чужих утопив. Сильный ветер дул яростно, словно сбить нас хотел с ног. От нового громового раската мы едва не оглохли. И молния новая едва не ослепила нас.
А когда глаза мои чуть оправились от ужаса и от резкого ослепительного света, между громовых раскатов, между дождевых струй, ставших тонкими-тонкими, послышалось ржание коня.
И воины, и женихи мои, и мы с сестрой оглянулись невольно.
На дороге возле нас появился чёрный конь. Да всадник на нём, одетый в чёрные дхоти с золотою каймою, кутался в чёрный плащ. Да тюрбан на его голове был чёрный. Только вместо драгоценных камней или золотого украшения на нём были нашиты спереди по центру несколько клыков разных форм и размеров, беловатые, желтоватые и… и чёрные?.. Или то просто камень, обточенный в форме зубов диковинного зверя и отшлифованный гладко-гладко? И три нити жемчуга – две слева, а одна справа от него – нашиты. Густые, длинные волосы, которыми заиграл ветер, заслонили от нас его лицо. Но…
Но это странное ожерелье у него на груди, из золотых монет и трёх разных клыков на шнурах-подвесках, я сразу признала. И замерла, оробев. Глаза торопливо отметили и серьгу серебряную, с подвесками-цепочками из двух клыков. И широкий золотой браслет на руке, державшей поводья, со впаянным в него огромным клыком, чуть выступавшим над запястьем, будто коготь. И… и сердце совсем замерло, увидев, что дхоти чёрные всадника поддерживал пояс из клыков, переплетённых кожаными шнурами. Да по бокам с пояса свисало много-много шнуров разной длины с разными-разными клыками, привязанными к концам их.
Заржал конь чёрный-чёрный, поднявшись, задрав высоко копыта. Взметнулись подвески с пояса всадника, будто хвосты. Но Ванада усидел. И, сжав бока коня босыми ногами, заставил его успокоиться и снова к земле прильнуть уже четырьмя копытами.
– Давно не виделись! – жуткий кшатрий, повернувшись к Садхиру, поднял руку ладонью вперёд.
– Ну уж и давно! – ухмыльнулся тот.
– Да ты, никак, в длину уже вытянулся, – ухмыльнулся Ванада. – Уже не тот щуплый мальчишка.
– А твои штуки всё те же, – фыркнул молодой мужчина. И выпустил подвеску странную из рук.