Три метра над небом. Трижды ты - стр. 50
– Что такое? Почему ты так смотришь?
– Ты чертовски красивая, сногсшибательная.
– А ты сногсшибательный врун! Ты это мне говоришь, чтобы я чувствовала себя красивой, но сам этому ни капельки не веришь.
– Да ну, перестань, ты мне безумно нравишься и знаешь это.
Тогда Джин подвигается ко мне поближе ко мне и шепчет мне на ухо:
– Возьми меня снова… Хочешь?
– Ужасно.
И я не заставляю себя упрашивать. Мне хотелось еще до того, как я услышал эти слова.
Позже мы стоим, обнявшись, вместе под душем, намыленные, понемногу утрачивая этот запах любви, но не желание, которое разгорается, как угли, при малейшем дуновении ветра. После, завернувшись в толстые халаты, мы пьем пиво, болтаем о работе, о возможных проектах, о поездках, которые предстоит сделать, о странах, которые предстоит узнать, об общих друзьях, о новых интрижках и оконченных романах.
– А мы? С нами-то что будет?
Джин смотрит мне в глаза с той же беспечностью, с какой она меня иногда очень страстно любит, не сдерживая криков.
– С нами-то что будет? – Она ждет моего ответа совсем недолго, улыбается мне и продолжает: – Прошло уже шесть лет, а я все еще возвращаюсь домой, оставляя тут тебя одного. И это происходит каждый раз. Часто. И если, с одной стороны, мне в этих свиданиях нравится все, то, с другой стороны, мне не нравится всякий раз тебя покидать. Знаешь, что я подумала? Мне кажется нелепым терять все это время.
Она сбрасывает халат на пол, остается голой, делает большой глоток пива, улыбается мне, потом ставит стакан на столик рядом и идет за одеждой, совершенно не стесняясь. Наклоняется, собирает ее и одевается, прикрывая свою наготу и одновременно с этим сообщает мне о своем решении.
– Если до конца месяца ты не сделаешь мне предложения – как полагается, с кольцом, – то я тебя брошу!
Я начинаю смеяться.
– Ты наконец-то работаешь, снимаешь этот красивый дом, у нас будет все хорошо, мы могли бы создать семью…
– Да, но…
– Ну вот видишь? «Но…» Мне не нравится это «но». Ты бьешь всех, но боишься самых простых вещей.
Джин говорит это с иронией и даже слегка язвительно. Одним словом, она входит во вкус.
– Извини, но деньгами, которые ты заработал, ты можешь заплатить одному из тех, как ты их называешь, литературных негров, и пусть он тебе напишет любовное признание. А потом сходишь к моим родителям и попытаешься их убедить.
– И что дальше?
– Прости, но ты же убедил мою мать сняться в ролике, чтобы заставить меня вернуться к тебе! А теперь ты не хочешь выступить перед ними обоими с трогательной речью, чтобы они узнали, что ты хочешь жениться на их дочери?
– Ну да, конечно, это правильно…
Джин награждает меня легкой улыбкой, но потом становится серьезной.
– Смотри, я не шучу; у тебя есть месяц, иначе мы расстанемся.
– А как же наша любовь? Эти чудесные моменты? Ты бы от всего этого отреклась?
Джин берет сумку.
– Нет, я, пожалуй, время от времени бы с тобой встречалась. Трахаешься-то ты хорошо, но это не означает, что ты меня достаточно любишь.
Я собираюсь встать с постели и собраться, но Джин останавливает меня жестом.
– Не беспокойся… Я возьму такси.
И, не попрощавшись, выходит из комнаты, оставляя меня одного. Я смотрю на эту закрытую дверь и все еще слышу эхо в невероятной пустоте. Как один вечер, так хорошо начавшийся, казавшийся идеальным, романтическим и забавным, может внезапно принять такой оборот? И ведь магию не нарушала неудачная фраза, неуместное слово, обнаруженное сообщение, неожиданный звонок или какие-нибудь другие внешние обстоятельства. Я никак не мог этого понять. Или женщины все такие? Да и с Баби у меня однажды случилось. Мне хочется рассмеяться; ведь если бы Джин все еще была здесь и догадалась бы, о чем я думаю… Даже не могу себе представить, какой новый оборот мог бы принять тогда этот вечер!