Три Маргариты - стр. 29
Сочтет меня ненормальной и только, если ей о музыке книги рассказать.
И отказаться сейчас прямо не могу. Неожиданно. Непростая тетенька Алевтина Сергеевна. Или я преувеличиваю, и она искренна со мной?
– Алевтина, мне очень лестно ваше предложение о постоянном сотрудничестве. Но я пока не могу ответить ни да, ни нет. Мне нужно подумать. У меня тоже своя история, и в подробностях не расскажешь, в одну встречу на вашей кухне не поместится. И не в оплате интерес мой, Алевтина Сергеевна.
Влезла с головой в мемуары и комментарии к ним, и эпизоды давно ушедших дней проходят перед глазами. Мне все чаще кажется, что жизнь моя как-то связана с теми, о ком читаю и пишу. Мы в диалоге, понимаете? Поэтому мне мало предоставленных литературных свидетельств. Мне нужно все, что только можно найти, иногда маленькая подробность освещает неожиданным светом прочитанное ранее, мне бы разные варианты переложения одной и той же фразы узнать.
И были эпиграммы, памфлеты – читать о них только в примечаниях недостаточно. При всей приблизительности нашего знания о той эпохе, да и о любой эпохе – в некоторых деталях мне нужна точность. Я должна быть уверена, что именно Брантом, а не кто-то другой написал о Маргарите: «Она была королева во всем». Ведь после Дюма, свободно обращавшегося с фактами, небрежность вошла в моду. Стопятидесятый, переписанный кем-то вариант, многажды переиначенный, часто цитируется как первоисточник.
– Понятное дело, тут есть допуски, приблизительные значения.
– Вышивать по канве можно. Но выбирать рисунок для канвы в наших силах, и остановиться предпочтительно на аутентичном узоре, вы согласны?
– Да, конечно, Рита. – Голос собеседницы суховат, некоторая трескучесть, как хрипотца в горле, появилась. Сейчас по имени-отчеству величать начнет, замкнется. Как хорошо все начиналось! «Мы закажем вам книгу о…» Тогда Рита ожила, вышла из оцепенения, и тяжесть в грудной клетке перестала ощущаться, и вот это долбящее «за что?» перестало доканывать, а то ведь день и начинался, и проходил одинаково.
– Нет-нет, я вам очень и очень признательна за нашу беседу, жду с нетерпением ваших звонков и писем.
– Переводчику написали уже, кстати?
– Пока нет, но вскорости напишу. Мне пора, Алевтина, – Рита поднялась.
Можно бы написать «стремительно поднялась», но будет не по правде. И Алевтина не сразу отодвинулась, немного помедлила. Она же сидела рядом, колыхалась пышная грудь под шелковой тканью кимоно, и стол, уставленный необходимыми для душевной беседы вареньями, свободы передвижения не давал. В конце концов Рита протиснулась, поспешно прошла по коридору. Дверь в мамину комнату снова приотворилась.
– До свидания… – Ольга Павловна, подсказала Аля. – Ольга Павловна, до свидания!
Старушка что-то прошептала в ответ, а Рита уже в холле, где ждали освобождения коты, один поджарый, другой щедро пушистый, они и не отреагировали на Ритино появление, сразу устремились к хозяйке, нежно обвив ее ноги хвостами.
И Рита спускалась по лестнице, машинально заполняя словами лелейное мурчание, сводившееся, скорее всего, к простейшему: мы так голодны, мы заждались, мы рады увидеться вновь!
Вопрос не остался без ответа
Рита так и не освоила науку составлять деловые письма. Непременно добавляла лишние слова, писать по электронной почте незнакомому человеку – мучение.