Три Ленки, две Гальки и я - стр. 19
– Это знак – знак «больше», – пролепетала я – и тут же поправила себя. – Нет, знак «меньше»!
Мама внимательно посмотрела на меня, и ее озарило. «Знак, говоришь?.. – задумчиво пробормотала она. – Ты, видишь, как эта галка нарисована? С одной стороны она узкая, с другой стороны широко раскрытая». Для наглядности мама развела руки в стороны: «Вот, широкой стороной рисуй ее против того числа, которое больше, узкой – против того, которое меньше». На этом обучение завершилось, и в следующей контрольной у меня не было ни единой ошибки. Мама, в отличие от ГАИ и составителей учебника по математике для начальных классов, несомненно имела педагогический талант.
В другой раз я обратилась к ней за помощью по теме конгруэнтности треугольников. Это трехэтажное слово вызывало у меня ступор. Мама быстро объяснила мне, что оно означает просто равенство, и долго возмущалась недостатками новомодной системы образования.
А вообще, я ее почти никогда не тревожила по поводу учебы. За всю начальную школу я ни разу не опоздала на первый урок, ни разу не забыла сделать домашнее задание. Наверное, причиной этой моей суперответственности было все то же недоверие к окружающему миру. Меня со всех сторон атаковали реальные и выдуманные призраки возможных и невозможных проблем. Стараясь их предотвратить, я использовала все имевшиеся в моем распоряжении средства.
***
Тем временем, несмотря на очевидные достижения в учебе, мои отношения с ГАИ оставались напряженными. Для меня уже не было секретом, что она меня недолюбливает, и я отвечала ей искренней взаимностью. Увы, средств для выражения чувств у меня было не много. Помню, как нам раздали наш первый диктант по русскому языку. Ошибок у меня не оказалось ни единой – но внизу красовалась жирная тройка. Зло меня взяло. Я обратилась к ГАИ: мол, за что подобная несправедливость? А учительница спокойненько так ответила: «Пропуски между словами слишком большие». И взглянула на меня, нагло усмехаясь (или мне тогда так показалось? Сейчас истину установить сложно, столько времени прошло). А что мне было делать? Хоть локти кусай – не поможет. Общественность в лице мамы и подруг была поставлена в известность, но на том дело и кончилось.
Или другой случай был: суббота, последний урок, все в предвкушении выходных, да и погода стояла на удивление солнечная. ГАИ тоже, видать, домой хотелось поскорее, она и придумала: «Я вам вопросы задавать буду, кто правильно ответит – может идти». Задала первый вопрос – и я руку сразу подняла, раньше всех, а ГАИ меня не выслушала, кого-то другого вызвала и домой отпустила. Второй вопрос, третий, я опять, опережая всех, руку тянула, чуть парту не опрокидывала. Что такое – ГАИ меня упорно игнорировала. Постепенно возникло осознание, что не случайно она меня не замечала. От злости я аж зубами заскрипела – но как тут быть? Так и отпустила она меня самой последней. Расквиталась за тот случай с сорванным классным часом, что ли?
Не знаю, удалось ли бы мне когда-нибудь покинуть ГАИшный черный список… Но исправить ситуацию с учебой помог случай. ГАИ как подающую большие надежды отправили куда-то, кажется, на курсы повышения квалификации, готовить на завуча. Тот промозглый понедельник я не забуду, наверное, никогда. Я сидела за партой, мрачно ожидая начала первого урока – до вожделенной субботы была целая вечность. И тут в класс зашла незнакомая женщина средних лет с мягкими чертами лица. Она несла в руках классный журнал, и всем стало понятно, что это учительница. Бардак мгновенно закончился, все ученики замолчали и сели на свои места. «Здравствуйте, дети! – сказала женщина приятным грудным голосом. – Я ваша новая учительница, меня зовут Нина Ивановна, давайте знакомиться!» И она улыбнулась столь искренне и открыто, что в моей душе сразу наступило лето, взошло солнце, расцвели и заблагоухали яркие цветы. Я влюбилась в Нину Ивановну с первого взгляда так, как надлежит влюбляться в свою первую учительницу. Для меня, да и для всего класса настала благословенная пора. По сей день не знаю, в чем там был секрет, но Нине Ивановне каким-то образом удалось направить отношения с нами в совсем новую сторону – сторону взаимного доверия, уважения и разумного поощрения. Она никогда не кричала на нас, не устраивала выволочек – тем не менее, ее авторитет был непререкаем. Класс она утихомиривала одним движением бровей. Спокойная уверенность – вот что излучала она, награждая щедро и наказывая редко, но справедливо. Мы все наперебой старались ей услужить, чем могли, и она платила нам благодарностью. Череда пятерок заполнила мой дневник. Да и не только мой – к концу года у нас оказалось полкласса отличников.