Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора - стр. 28

– Не бои́сь, нормально всё будет. Ты лучше вёдра, пока есть время, почисть. И пол под метёлочку. Понял?

– Понял. Как не понять, – вздыхает приятель и приступает к уборке.

Я же, без лишней спешки, заканчиваю последний ряд, стараясь как можно точнее выдержать необходимый зазор между кладкой и потолком. Раствором его забивать ни к чему, этой фигнёй пусть отделочники занимаются. Вымачивают в алебастре паклю, запихивают её в верхний шов, заглаживают… А если дядя Коля попытается на нас бочку за «недоделки» катить, напомню ему про такого зверя, как правила производства каменных и штукатурных работ. Хотя Иваныч, скорее всего, возмущаться не будет. Мужик он правильный и понимающий. За две недели мы с ним практически скорешились. Он даже предлагал мне недавно: «Бросай, Андрюха, свой институт и перебирайся к нам. Двести рубликов в месяц, а ежели с премиальными, то и все триста. Отслужишь в армии, подучишься потом в техникуме, мастером станешь, а там, глядишь, и до начальника участка дойдёшь. Чем не жизнь?»

Ну да, всё правильно. Жизнь на стройке весёлая. Однако, увы, пришлось вежливо отказаться от предложения – на жизнь у меня были иные планы.

А вот с геодезией совсем не сложилось. Почему – понятно. Всё из-за Лены и из-за моего скотства по отношению к ней. Не думаю, что она об этом кому-нибудь рассказывала, но – шила в мешке не утаишь. Когда в среду на объект прибыл Василий Михайлович, старший геодезист управления, в мою сторону он даже не глянул. Словно и не было меня для него. Как будто не трепались мы с ним по-свойски всего-то неделю назад.

Видимо, знал он. Точнее, догадывался, кто именно его «ученицу» обидел. Поэтому и вёл себя соответственно. Так как и положено вести себя с непойманными на месте преступления подлецами. Ноль внимания, фунт презрения. Хорошо хоть, Лена в эти дни на стройке не появлялась. А не то пришлось бы ещё и перед Иванычем объясняться. Каяться, отвечать, «почто боярыню обидел, смерд?» А как это в двух словах объяснить? Говорить надо долго, и то, не факт, что поймут. Лучше уж просто молчать и нести в себе этот груз… пока боль в душе не утихнет.

А чтобы утихла она побыстрее, надо мозги мыслями загружать. Причём, постоянно. Вот как сейчас, например. Кладу себе потихонечку кирпичи и думаю. Вспоминаю, как в пятницу снова ходил в бильярдную и чем закончилась очередная проверка «на вшивость»…

– О! А вот и Андрей объявился. Чего так поздно-то?

– Виноват, товарищ подполковник. Больше не повторится, – отрапортовал я, кивая всем остальным.

– Очень на это надеюсь, – усмехнулся Иван Николаевич, сжав мою ладонь как клещами.

Да уж, рука у него крепкая. Впрочем, и у меня теперь тоже не хуже – натренировался за две недели на стройке.

– Надо же, – удивлённо присвистнул Ходырев, ослабляя захват и оглядываясь на Кривошапкина со Смирновым. – Видали, какая смена растёт? Совсем старших уважать перестали.

– Я с лопатой работаю. У меня рука капкан, – процитировал я «садовника Рэберна».

– Это хорошо, что с лопатой, – улыбнулся замначальника кафедры. – Но кий всё же потоньше будет.

– Надеетесь сегодня выиграть, товарищ подполковник?

Вопрос, конечно, нахальный, но Иван Николаевич на меня не обиделся.

– Не только надеюсь, но и выиграю обязательно.

Надежды товарища подполковника не оправдались. За двадцать минут он слил мне четыре партии. Две – под ноль, ещё две – со счётом 2:8.