Три креста - стр. 25
– Проститутка бы растерялась, глядя на вас обеих, – прервала Рита, – лучше скажи, почему ты не на работе? Тебя что, выгнали?
– Нет, конечно! Просто со мной случилась беда. У меня опять разболелись ноги от этих форменных туфель. На нас ведь форма, как будто мы не официантки, а полицейские! Эти туфли мне натирают ноги. Я их сняла, начала ходить босиком. Клиентам это даже понравилось, но Тамарка – администратор, сказала мне: «Если так, то лучше иди домой, отдохни!». Вот я и пошла.
– Форменные туфли тебе натирают ноги? – переспросила Рита.
– Да, ещё как! Смотри.
Ирка положила левую ногу щиколоткой на бедро правой – так, чтобы Рита смогла увидеть её стопу с нижней стороны. И Рита увидела на ней пластырь, белевший около пальцев.
– Кто-то мне говорил, что в том ресторане, где ты работаешь, есть рояль, – припомнил Виктор Васильевич, когда Ирка опять поставила ногу на пол, – так почему ж ты официантка там, а не пианистка?
– Ну, вот ещё! – оскорбилась Ирка, – я лучше ноги сотру до самых костей, чем сяду играть чавкающей пьяной быдлятине! Мне учиться ужасно трудно. Я не хочу, чтобы мой труд и труд моих педагогов был ради этого. Понимаете?
– Результат этого труда никуда не денется, если ты поиграешь «Мурку». Разве не так?
– Как вы не поймёте? Вот вы – хирург высшей категории. Поработайте мясником для разнообразия! А вот Ритка – поэт. Пусть посочиняет агитки для стенгазеты! А я для вас, когда вы сопьётесь сыграю «Мурку» синкопами. Красота!
– Да не кипятись, – признал себя побеждённым Виктор Васильевич, – все приличные люди и так спиваются.
– Я пока ещё не спиваюсь, – остыла Ирка, – знаете, почему? У меня – спортивный режим. Я хочу пойти стриптизёршей в какой-нибудь ночной клуб. А почему нет? У меня для этого есть все данные и разряд по гимнастике.
Говоря так, Ирка смотрела на алкоголь, стоявший на столике. Рита, знавшая, как она не спивается, холодно и принципиально не замечала этого взгляда.
– Книги, – вздохнула Ирка, переведя глаза на комод, – стихи! Ритка, а кто круче – Анна Ахматова или Марина Цветаева?
– Они разные, – раздражённо ответила Рита, – Ахматова на всё смотрит глазами женщины, снизу вверх. Цветаева – сверху вниз, глазами поэта. В ней поэтическое начало преобладает над женским.
– А ты сама какими глазами смотришь и по какой траектории? – проявил интерес к поэзии Гамаюнов.
– Солнцеподобными, – сверху вверх.
Ещё раз с тоской поглядев на столик, Ирка поднялась на ноги, и, зевая, так потянулась, что стало ясно – насчёт разряда она не брешет. Гибкость её красивого тела была вполне гимнастической. Энергично тряхнув чёрными лохматыми волосами, Ирка промямлила:
– Мне уже пора спать, мальчики и девочки. Завтра утром – две пары. Виктор Васильевич, передайте Наташке, что я в подземном торговом комплексе на Манежной видела куртку, которая ей нужна.
– Сколько ж она стоит? – насторожился Виктор Васильевич.
– Сорок девять тысяч рублей семнадцать копеек.
– Значит так, Ирка! Слушай меня внимательно. Если ты ей хоть одно слово скажешь про эту куртку, мы с тобой очень сильно поссоримся. Ты меня поняла?
– Поняла, конечно! Спокойной ночи.
И пианистка, вполголоса напевая «Мурку», ушлёпала в свою комнату. Было уже десять часов. Проводив глазами нагло виляющий Иркин зад, Гамаюнов вновь наполнил бокалы. Рита, взяв сигарету, не удержалась от смеха.