Три королевских слова - стр. 6
Бытовую магию Империя тоже не одобряла, но, чего греха таить, по мелочи жульничали все. Бороться с этим было невозможно, и власти смотрели на это сквозь пальцы.
Отец и мать обладали яркими магическими индивидуальностями и щедро делились своими знаниями со мной. В результате я умела гораздо больше, чем положено несовершеннолетней особе. Тем не менее об Академии Государственной магии мне никогда не мечталось, потому что тогда в процессе учебы пришлось бы совершать достаточно неприятные поступки, к которым у меня не было никакой склонности. Да и после окончания Академии ведьмы были обязаны отработать длительный срок на императорской службе. А я хотела так же, как и мама, закончить библиотечный факультет Смольного института, найти свою библиотеку, пустить в ней корни и тихо-мирно жить в согласии с самой собой и окружающими.
Родители никогда не настаивали на моем продвижении по магической лестнице. Напротив, смеясь, отец говорил, что в наше время встретить скромную ведьму – это неслыханная удача, а уж он такой счастливец, что ему повезло дважды.
– Мы не скромные, мы ленивые, – отшучивалась мама. – Ты просто еще не видел, на что способны лентяи, если потыкать в них палочкой и заставить что-то делать. Да мы горы свернем, лишь бы нас оставили в покое.
Мама была не только сильной ведьмой, но и мастером сейда, однако так и осталась хранителем маленькой заводской библиотеки в нашей зачарованной долине. Я в полной мере унаследовала от нее отсутствие амбиций.
Правда, надо отметить, что на мамином попечении оказались такие своеобычные экземпляры, что с ними справился бы далеко не каждый библиотекарь. Маме было чем гордиться.
Когда мне исполнилось семнадцать, надо мной нависла угроза в виде Имперского Реестра. Всех, достигших магического совершеннолетия, подвергали официальному испытанию. Если испытуемый показывал высокий магический потенциал, его имя попадало в Реестр. Это означало автоматическое направление на экзамены в Академию, карьеру в госструктурах и существенно повышало шансы приблизиться ко двору Императора.
На самом деле нависшей угрозой Реестр воспринимала только я. Все остальные считали его звездной лотереей, где каждый билет – выигрышный. Инспектора из Отборочной комиссии встречали как посланца небес.
Снова слышу флейту, и снова солнечно.
Апрель.
У нас семейный совет.
– Девчонкам там вообще нечего делать, – заявляет отец. – У академичек вечно руки по локоть в жабьей крови. Девочки должны чем-нибудь красивым и милым заниматься. Стихи писать, цветы выращивать. Что там еще у нас есть красивого и милого? Ландшафтный дизайн, моделирование одежды, этот, как его, скрапбукинг, прости господи… А лучше всего детей растить.
– Котов лелеять, – поддакивает манул Лева, мамин фамильяр. Вообще-то его зовут Левиафан, но в нашей семье он быстро превратился в Леву или Левонтия – в зависимости от поведения фамильяра. Манул избрал местом своего обитания заводскую библиотеку, но иногда удостаивал визитами и наш дом. В гостиной для него поставлен небольшой диванчик, накрытый старым жаккардовым покрывалом с вытянутыми нитками, и сейчас он валяется на нем, свесив толстый хвост до самого пола.
– Ага. Крестиком вышивать – тоже хорошее занятие, – добавляет мама с серьезным лицом. И фыркает на папу: – Шовинист!