Три измерения. Сборник рассказов - стр. 7
– Заодно повидаюсь с Вовкой, – уже во сне подумал я и провалился в сон….
Ох, эти будильники, никогда не дают поспать. Я-то на судне подскакиваю сразу, от любого изменения шума. Всегда готов влететь в штаны, тапки и мчаться в машину на устранение неисправности. За двадцать с лишним лет уже по-другому не получается.
А Инночка нежится. Нажав кнопку будильника, хоть и говорил он скромно «ку-ку», я сразу проснулся. Отодвинул его подальше и попытался встать.
Опять затекла левая рука, пальцы почти не ощущались. Я её размял, ещё раз с удовольствием отметил, что мазуты в порах ладоней нет. Мозоли хоть и остались, но были мягкими. Я осторожно погладил по плечу Инночку. Она чуть приоткрыла свои глазки и потянулась ко мне.
Да, но рано или поздно на работу ей всё равно надо идти. Лучше, позже. Не каждый день муж приходит из рейса. В поликлинике у них об этом знают. Морячек много.
После завтрака Инночка одевалась. Как я люблю смотреть на её движения во время этой процедуры. Иногда стараюсь помочь. Потом лёгкий макияж и всё – пора. Осторожно закрыв дверь, пусть дети ещё поспят, мы вышли во двор. Ещё один поцелуй, и она пошла вверх по улице, а я через дорогу.
Ещё пару раз оглядываюсь, чтобы помахать ей рукой и иду в гараж.
Машина в порядке, завелась сразу и, как хороший конь, отдалась на милость водителю. Через десять минут я у Людки.
– О, привет, – тянет она и начинает рассказывать, как Инна готовилась к встрече, как бегала по базарам, магазинам, звонила всем и вся. И вот, наконец, я уже тут.
Вышел Вовка, заспанный, лохматый. Он уже шесть месяцев в отпуске. Ему это уже порядком надоело. Но Людка, услышав это, как всегда, прервала его стенания.
– Не надо, Вова, когда позовут, тогда и пойдешь. Отдыхай, зайка, – на что Вовка что-то невнятное пробубнил.
Объяснив катастрофическую ситуацию с Эммочкой и прихватив Мармика, я прикатил домой.
Мармик, паразит, только увидев страдающую девушку, тут же по рабочекрестьянски совершил своё подлое дело.
Я только снял туфли и сел передохнуть на диван, наблюдая за этой, как говорит Алёна, кошачночной свадьбой, как что-то закололо под левой лопаткой, опять занемела левая рука. Показалось, что ли или это было взаправду….
Но Мармик становится на задние лапы, Эммочка тоже. Она стоит ко мне спиной, а Мармик её обнял, как человек, и на её коричневой спинке лежат его две белые лапы одна выше другой. Неожиданно они прыгают вверх, метра на два, и на фоне чёрного потолка совершают свой танец.
Чёрт! Кажется, заснул. Что-то в последнее время отрубаюсь даже просто сидя в кресле. Рейс, наверное, был тяжёлый. Надо идти в отпуск.
Вовка вон уже полгода гуляет.
Чувствовалось, что руку я отлежал, и шея чего-то занемела. Хотелось встать с дивана, но ноги как-то не так лежат. Надо же, сидя упал на левый бок и заснул! Вот старпёр!
На часах тринадцать тридцать! Мама – дорогая, я же в службу опоздал!
Ни фига себе, я сплю! Из спальни слышен Инночкин голос. Чего-то она там напевает. Надо вставать. Она же работала до часу дня, сейчас только что пришла с работы и не зашла в залу, потому и не заметила меня.
Встал, голова немного дурная после сна, пошевелил ею. На полу, на ковре сидит Эммочка и вылизывает белого, пушистого, примерно месячного котёнка. Что за чёрт! А где же Мармик? Ладно, пойду к жене. Состояние, как с похмелья. Да и во рту вкус примерно соответствующий.