Три измерения. Сборник рассказов - стр. 16
Стучи сердце, волнуйся, ведь за эти мгновения встреч и радости от них, я готов отдать всё, что у меня есть! А когда встречаются взгляды, после длинной разлуки, то это вновь восстанавливается нить жизни, это с новой силой вспыхивает любовь и вызывает необъяснимый подъём духовных и моральных сил. Сейчас это произойдёт! Сейчас всё прежнее во мне всколыхнётся вновь!
Слышны шаги, открывается дверь и в лучах солнца, падающего из окна, появляется она, ведя за руку Данилку. Солнце так ярко освещает её, что виден только её контур, а всю – нет. Она делает ко мне шаг, выходя из этого солнечного круга. Но что это? Кто это?
Нет извините. У меня амнезия, как вы говорите, но зачем мне это подсовывать? Не настолько уж я амнезирован, чтобы не узнать свою Инночку.
Какая-то белая круглая морда. Прищурив свои подлые глазки, тянет ко мне свои руки со словами: «Здравствуй, Алечка». Но что это за голос? Это не её голос. У нас нет такого голоса! У нас нет этих противных рук и прищуренных глаз. И она тут же подталкивает ко мне какого-то пацанёнка с лицом кавказской национальности, чёрного и курчавого.
– Иди Данилка к папе, – фальшиво звучит голос незнакомки.
Не мой это сын! Где белые кучеряшки? Где кругленькая, с румянцем во всю щёку, мордашка моего Балихонистового? Вы что меня все здесь за дурака держите? Я поворачиваю голову к врачу.
– Твою, господа Христофора Колумба через Панамский канал! Чего вы мне тут подсунули? – хочется ей сказать, но голос обрывается и только мимика лица выдает вс е ощущения моих эмоций.
Врач встает с кресла, откуда она наблюдала за мной, и уверенно говорит:
– Нет у него никакой амнезии. А Вы. Елена Алексеевна, идите и заберите отсюда Романа. Извините, Алексей Владимирович, – уже вежливо продолжала она, – за эксперимент, но ведь Вы сами пытались ввести нас в такое заблуждение. Тяжело и грубо, но извините.
Ни фига себе «извините». Господи, прости меня за грубость. Это у меня чуть все шары не повылезали, я чуть не рёхнулся, а она «извините». Но постойте, тогда где же моя Инночка? Что с ней?
– Но Вам придётся пережить ещё более трудные испытания, будьте готовы к ним, – продолжала ненавязчиво говорить врач, – Ваша жена тогда погибла, а Вы только чудом остались живы. Да и то мы собирали Вас по кусочкам. Через месяц – два, Вы будете в норме. Постарайтесь привыкнуть к этой новой жизни.
Вот это похуже того бабаха.
Как так, что её нет? Что? Её совсем нет? И никогда не будет? Не будет громадных, всепоглощающих глаз! Не будет бархатных губ! Никогда не будет ее голоса, и никто мне не скажет: «Алечка», как только она могла говорить.
Была бы сила, разбомбил бы вас всех к чёртовой матери со всеми вашими экспериментами, собиранием по кусочкам. Но руку невозможно было поднять даже для того, чтобы вытереть, заполненные слезами, глаза.
– Один. Я один, – только и била одна единственная мысль мой мозг.
Её нет! А только сейчас я об этом узнаю. Никогда не будет ее улыбки. Не будет ее тепла. Не будет смеха. Не будет ласки. Не будет любви. Как метроном стучат тяжёлые фразы. Не будет жизни….
Глаза полны слёз. Они текут, и я в них захлёбываюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Я плачу. Беззвучно глотаю одну слезу за другой. Из-за них в глазах темно, как будто наступила ночь. Из груди вырывается рыдающий вопль, я стараюсь его подавить, но он разрывает меня изнутри….