Три дочери Евы - стр. 34
– Прости, что заставила тебя волноваться, – мягко сказала она.
– Мама, при чем тут мое волнение, – отрезала Дениз. – Тебя могли убить!
Дочь была права. В том темном переулке она могла запросто распроститься с жизнью. Но девочка не знала, что у этого происшествия был и еще один, возможно, даже более вероятный исход: ее мать могла сама убить бродягу.
– Никогда больше не повторю подобной глупости, – заявила Пери, когда они подошли к дому.
– Обещаешь?
– Обещаю, любовь моя. Только прошу, не надо рассказывать об этом папе. Зачем ему лишние переживания.
Дениз эта просьба привела в замешательство, которое длилось всего несколько мгновений.
– Папа имеет право знать, – покачала она головой.
Пери собиралась возразить, но тут массивная дубовая дверь, покрытая затейливой резьбой, распахнулась изнутри. На пороге, приветливо улыбаясь, стояла горничная в черной юбке и белой шифоновой блузке. Из дома доносились голоса, смех и аппетитные запахи. Вечеринка была в самом разгаре.
– Добро пожаловать! Входите, прошу вас!
Горничная говорила с заметным акцентом – возможно, была уроженкой Молдавии, Грузии или Украины, одной из бесчисленной армии иностранок, которые отправились в Стамбул на заработки, оставив детей на попечение родных и обеспечив мужьям возможность ежемесячно получать денежный перевод.
– Зачем ты меня сюда притащила? – громко прошипела Дениз.
– Я же говорила: здесь будет много твоих друзей. Уверена, тебе понравится.
Едва они вошли, Пери сразу увидела мужа, он проталкивался к ним сквозь толпу гостей. Выражение его лица было сердитым и обеспокоенным одновременно. Элегантный темно-коричневый пиджак, накрахмаленная белоснежная рубашка, синий галстук с коричневыми разводами, отполированные до зеркального блеска ботинки – Аднан уделял немало внимания своей внешности. Человек, который сделал себя сам, он вышел из низов и заработал состояние на операциях с недвижимостью. Он всегда любил повторять, что своим успехом обязан только Всемогущему Аллаху. Пери, при всем уважении к энергии и деловой хватке мужа, не могла понять, почему Аллах отдает предпочтение именно ему. Аднан был на семнадцать лет старше жены, и разница в возрасте становилась особенно заметной, когда он сердился или расстраивался и морщины на его лбу, и без того уже достаточно глубокие, проявлялись еще больше.
– Где вы пропадали? Я звонил тебе раз сто!
– Прости, дорогой. Я потеряла телефон, – сказала Пери, стараясь придать голосу безмятежность. – Длинная история, давай не будем об этом сейчас.
– Знаешь, почему мы опоздали, папа? – При виде отца в глазах Дениз зажглись огоньки. – Мама погналась за грабителями!
– Что?
Дениз отбросила со лба прядь волос. От отца она унаследовала длинный нос с небольшой горбинкой и неистребимую самоуверенность.
– Спроси у нее сам, – бросила Дениз, прежде чем подойти к девочке примерно своих лет, которая со скучающим видом бродила в толпе гостей.
Но времени для объяснений действительно не было. Прервав разговор с известным журналистом, к ним уже спешил хозяин дома. Это был коренастый, широкоплечий мужчина с совершенно лысой головой и багровым румянцем завзятого пьяницы. На лице, каждая клеточка которого регулярно подвергалась самым современным методам борьбы с возрастом, не было ни единой морщины. Когда он улыбался, черты его оставались каменными, и лишь уголки губ слегка приподнимались.