Три дня после Рождества - стр. 1

Герман чувствовал себя очень комфортно, в кое-то веки. Много ли человеку надо? Устроился по удобнее и сразу мысли потекли размеренные, плавные, мечтательные…Кажется, что может быть лучше? Но, ведь как всегда бывает, только достигнешь уровня нирваны, так обязательно кто-нибудь все испоганит. Вот кому он в данную секунду понадобился? Зачем сейчас его дёргать?

– Молодой человек, вы живы? Что с вами? – кто-то очень настырно тормошил его.

Если это опять Матрёшка со своими шалостями, на … её пошлёт, не посмотрит, что жена. Пусть потом целую неделю, всякий раз, когда он возвращается домой, голодный и измотанный, демонстративно и громко рассказывает маме, бабушке, подружкам, старым тёткам, коллегам-бухгалтершам тщательно составленный «подкаст» о своих эмоциях и переживаниях заботящейся о муже, но непонятой им страдалицы жены.

Вообще-то жену его звали Маришка, но он с первого же дня знакомства иначе как «Матрёшка» её про себя не называл, уж больно походила она на знаменитую игрушку и красными щёчками, да общим абрисом. Женился Герман как только перебрался из Питера в балтийский анклав, всего через полгода. Батя его, отставной по состоянию здоровья полицейский полковник, пребывал в глубоком убеждении, что решение сына было поспешным и в целом глупым. А он сам, перспективный лейтенант полиции, Герман Борисович Юров, был уверен, что очень удачное решение принял. По крайней мере, в течение первых двух месяцев был уверен....

– Молодой человек, если вы немедленно не отзовётесь, я скорую вызову! – раздалось у него над ухом. – И полицию!Гав!

Нет, это не Матрёшкин голос, абсолютно точно не её. Герман  с трудом разлепил глаза и тут же прикрыл снова. Сны сегодня странные какие-то, хоть к гадалке иди…

– Не смейте тут вот так сидеть! – низкому настырному голосу вторило не менее раздражающее гавканье и повизгивание.

Делать нечего, а ведь так хорошо было!, Герман собрал волю в кулак, выскреб, можно сказать, остатки, и вновь открыл глаза, теперь по-настоящему. Перед ним, чуть склонившись, стояла тётка, обычная женщина, ничем непримечательная, за исключением своего яркого стёганного пальто и огромного клетчатого шарфа, закрывающего волосы и пол лица. На руках у неё почти уж подвывала упакованная в комбинезончик таксочка.

Лицо у теребившей его дамы было такое милое и участливое, а глазки у собачки такие напуганные, что молодой человек «проглотил» все нецензурные слова, которые он собирался произнести. Не без труда расцепив замёрзшие губы, лишь попросил:

– Пусть она помолчит, голова на части разрывается! – и добавил повежливее. – Со мной всё в порядке!

–Не уверена, что в порядке! – дама отпустила таксочку на волю и та тихо повизгивала где-то у его ног. – Мы с Дуней в парке уже час гуляем, а вы всё не двигаетесь. Заледенели совсем под снегом, настоящий сугроб!Хотите для согрева?

Не интересуясь вовсе его ответом, дама вытащила из кармана обтянутую вязанным футляром фляжку и протянула Герману. Тот попытался поднять руку и понял, что действительно заледенел, ни одна мышца в его теле не собиралась двигаться. Женщина, пробормотав что-то, похожее на ругательство, стащили зубами варежку и споро отвернула крышечку фляжки. Пространство вокруг Германа мгновенно заполнилось пряными ароматами, он даже поводил носом, чтобы лучше принюхаться.

Край фляжки слегка надавил ему на губы и он не мешкая сделал приличный глоток. Что-то горячее, сладкое и очень живое полилось ему в горло. Следующий глоток он сделал уже осмысленно, а затем, вцепившись скрюченными пальцами во фляжку, не мог оторваться от нектара, согревающего каждую клеточку замёрзшего организма .

– Пейте, пейте, – поощряла дама, – у меня заготовки на целую кастрюлю.

Герман смутился и нехотя вернул фляжку.

– Вы, молодой человек, поаккуратнее с отдыхом на скамейке, не май месяц. Домой вам пора, в ванну горячую. Не сидите здесь как забытый рождественский подарок! Сами дойдёте?

Герман кивнул, от чего страшно закружилась голова и он вцепился в край занесённой снегом скамейки.

– Вы не ранены? А то может, все-таки, скорую? Или до полиции вас проводить? Нам с Дуней все равно в ту сторону…

– Спасибо, вы настоящая фея, – прохрипел Герман, без тёткиного живительного нектара он бы и слова не произнёс. – Я сам офицер полиции и со мной всё в порядке.

–Ну-ну, – произнесла она разглядывая отогревающегося молодца, губы порозовели, щеки не такие уж и синие. – Сегодня седьмое число, восемь утра, если вам интересно. Снег идёт с пяти и вы засыпаны им полностью.

Подхватив свою жующую рождественский снег Дуню, любительница вынужденных ранних прогулок с собачкой пошла по еле различимому тротуару прочь, оставляя длинный узкий след на непорочно белой пушистой поверхности. Кроме их скромной компании в парке все ещё никого не было.

Обернулась, оглядев его ещё раз, и прокричала:

– Вы в зеленоградском парке, море там, – и она помахала левой рукой.