Три чашки чая - стр. 27
Проблема заключалась не только в неудобной машинке. Мортенсон не знал, что именно написать. Он приступил к пятому письму. «Дорогая миссис Уинфри, – выстукивал он, стараясь касаться клавиш только кончиками пальцев. – Я большой поклонник вашей программы. Мне кажется, что вам не безразличны люди и вы хотите нести им добро. Я хочу рассказать о маленькой пакистанской деревне Корфе и о школе, которую хочу там построить. Знаете ли вы, что многие дети, живущие в красивейших горах мира, Гималаях, вообще не ходят в школы?»
Но на этом все застопорилось. Он не знал, следует ли сразу переходить к деньгам или нужно просто попросить о помощи. А если просить денег, то прилично ли называть конкретную сумму? «Я хочу построить школу на пять классов, где могли бы учиться 100 детей, – писал Мортенсон. – Я был в Пакистане и пытался подняться на вторую вершину мира К2 (мне это не удалось). Там я советовался со специалистами. Используя местные материалы и труд строителей, я смогу построить школу, затратив всего 12 тысяч долларов».
И вот тут-то начиналось самое сложное. Следует ли просить всю сумму? «Любое ваше пожертвование было бы для нас настоящим подарком», – решил написать Мортенсон. В последнюю минуту рука дрогнула, и на листе появилась очередная опечатка. Лист отправился в корзину, и он начал сначала.
К тому времени, когда пришла пора возвращаться в Сан-Франциско и заступать в ночную смену в медицинском центре, Мортенсон написал шесть писем. Он вложил их в конверты, запечатал и наклеил марки. Одно было адресовано Опре Уинфри[18]. Другие послания были адресованы известным телеведущим, в том числе Бернарду Шоу с CNN. Одно письмо Грег решил написать актрисе Сьюзен Сарандон: она всегда казалась ему внимательной и доброй женщиной.
Результат целого дня работы оказался довольно скромным, но начало было положено. «Дальше дело пойдет быстрее, – пообещал себе Грег. – Иначе и быть не может – ведь надо разослать пятьсот писем!» Он чувствовал легкое головокружение – словно поджег бикфордов шнур и вот-вот грянет взрыв. Взрыв добрых, как он надеялся, вестей.
В отделении «Скорой помощи» он быстро забыл о своих планах. Ножевые ранения и кровоточащие нарывы поглотили все его внимание. Ближе к утру работы стало поменьше, и удалось немного передохнуть. В такие минуты Мортенсон либо дремал на каталках, либо беседовал с врачами, чаще всего – с Томом Воганом. Высокий, худощавый Воган был пульмонологом и увлекался альпинизмом. Он поднялся на самую высокую гору за пределами Азии – Аконкагуа в Андах и на самую высокую гору Индии – Нанда Деви. В 1982 году Воган пытался штурмовать Гашербрум II – самый простой восьмитысячник, но в тот раз ни одному члену экспедиции не удалось добраться до вершины, а один из них попал под лавину, и его не удалось найти. Воган отлично понимал, насколько тяжело было Грегу дойти почти до вершины такой опасной горы, как К2. «С Гашербрума II видна К2, – говорил Воган Мортенсону. – Эта гора непередаваемо красива, но страшна. Ты молодец!»
В свободное время приятели говорили о величии и сложностях Балторо. Оба считали это место самым красивым на Земле. Мортенсон подробно расспрашивал Вогана о том, как бороться с отеком легких, который возникает на больших высотах и губит многих альпинистов.