Третья планета от солнца - стр. 61
– Собак, что ли, выпускают? – поразился Святослав.
– Нет, княже, – с трудом подавил улыбку Окомир. – Потому такое название, что состоит из кара-хазар – чёрных хазар, смуглолицых пастухов и табунщиков, вооружённых луками и дротиками, но бездоспешных. Их узнаешь по войлочным колпакам, из-под которых свешиваются заплетённые с лентами косички. Они, словно псы, храбрым налётом нападают первыми, осыпая строй противника тучей стрел стремясь расстроить его ряды.
– Понял про псов. Далее что?
– Далее – «День помощи».
Князь, чтоб на этот раз не попасть впросак и не веселить увальня-купца, воздержался от толкования вспомоществлений, с любопытством ожидая пояснений соглядатая.
– Вторая линия поддерживает лучников и вступает после них в бой. Состоит из всадников в кольчугах и шлемах, вооружённых копьями и чуть изогнутыми саблями, палицами и боевыми топорами, с которыми хорошо умеют обращаться… Ох, чего мне стоило, чтоб всё это узнать, – на мгновение взгрустнул от безмерных трат прощелыга-купец, вызвав на лице князя улыбку.
– Да будет тебе награда, не охай, далее что?
– Конники состоят из белых хазар. Они обрушиваются камнепадом на потрясённого чёрными хазарами врага и рубят его, как славянские бабы капусту… Неудачное сравнение, – осудил себя Окомир.
– Ладно, не на гуслях играешь на пиру, обойдусь без словесных красот. Глаголь.
– Если враг силён, как твои гриди, пресветлый князь, – рассудил купчина, что доля лести весьма полезна в общении с влиятельными людьми, – то конница рассеивается в стороны, пропуская третью боевую линию – «Вечер потрясений».
– Это, ежели, первые два наскока не сумели потрясти? – перебил купца князь, улыбнувшись, но глаза его были холодны и задумчивы.
– Но так редко бывает. Печенегов первые две линии заставляют рассыпаться, как горох по блюду: «Удачное сравнение, – порадовался за себя купец. – Как состарюсь, в сказители подамся деньгу зашибать».
– Ну что примолк, молви далее, речистый ты наш, – нахмурился Святослав.
– Прости, княже, сообразуюсь с разумом.
– Не в ладах с головой, что ли стал? – задумчиво потёр серьгу со свастикой Святослав, продумывая услышанное. – Продолжай, – требовательно глянул на соглядатая-купца.
– Пешие ратники умело сдерживают наступательный порыв думающей, что они побеждают, дружины, выстоявшей против предыдущих двух линий. Хазарские пешцы прикрываясь щитами, опускаются на одно колено, упирая длинные древки копий в землю и выставив острия в сторону наступающего противника. Нападающие истекают кровью, теряя боевой задор, а на них с флангов налетают орлами конники и рубят…
– Ладно о кровопускании, о четвёртой линии глаголь.
– Арабы называют её «Знамя пророка». Это опытные и прекрасно обученные воины-арсии. В бой их отправляют в крайнем случае. Они не знают пощады, злы и упорны. Не обращая внимания на потери, рубят врага дамасскими саблями…
– Ну, всё, хватит. Ты же не скальд норегский, а русский купец, – бросил ему тугой мешочек с серебром. – Отправляйся теперь в Царьград. Там свой человек не помешает. Принимай их веру, знакомься с большими людьми, может, и я когда-нибудь приколочу к их воротам щит с солнечной свастикой.
Утро выдалось нежным, ласковым и ясным.
«В такое утро приятно было бы с Малушей проснуться, – сидя на крепком, не чета печенежским степным лошадям, с длинной расчёсанной гривой, белом жеребце, Святослав наблюдал, как первые солнечные лучи осветили длинный строй пешей русской дружины, прикрытой овальными красными щитами, над которыми блестели на солнце острия копий на длинных древках. – Нашёл о чём думать перед битвой, – осудил себя, оглядев конницу по краям линии пешцев: с левой стороны, у Волги, печенежскую, с другого крыла – русскую, перевёл взгляд на линии хазар и нарядных всадников в блестящих доспехах на далёком, освещённом солнцем, зелёном холме. – Царь Иосиф, видимо, со своими вельможами», – предположил Святослав, и не ошибся.