Третий брак бедной Лизы - стр. 2
– Привет! – Лиза весело поздоровалась с мамой.
– Здравствуй! – сурово ответила Элалия Павловна.
– Где Ксения? Как она?
– Она с Ритой пошла в «Армению» за чурчхелой.
Рита была приходящей домработницей, порой она выполняла роль няни. Мама испытующе посмотрела на Лизу и произнесла:
– Ксения – нормально. Пока. Но что будет дальше?! – Элалия Павловна многозначительно пожала плечами.
– Все будет хорошо. – Лиза намеренно тщательно выбирала яблоко в большой вазе, пытаясь отвлечь маму и не позволить ей сосредоточиться на допросе.
– Ну, Андрей что, уехал? – спросила Элалия Павловна.
Лиза ответила не сразу, словно показывая, что есть дела поважнее, чем обсуждение поступков мужа. Например, отрывание яблочного хвостика.
– Да, уехал, – наконец ответила она.
– Ясно. Как вообще ты могла это допустить?! У вас же ребенок?! – Мама выпалила все эти вопросы на одном дыхании.
– Мам, я ничего не допускала. Я даже ничего не замечала. И потом, если это должно было случиться…
– Что – это?
– Ну, – тут Лиза смутилась, она не очень привыкла откровенничать с матерью. – Ну, то, что он влюбился…
– Господи, влюбляйся сколько влезет! Но тогда детей не заводи!
– Мам, что ты на меня сердишься? Это же не я ушла. – Лиза робко попыталась успокоить мать.
– Неважно! Семья – это двое, оба виноваты, когда такое происходит!
Лиза промолчала. Она действительно ощущала вину, и это чувство было сильнее обиды. «Сейчас мама мне внушит, что все произошло из-за меня!» Лиза посмотрела на обгрызенное яблоко, собираясь заплакать.
– Кто она? Эта мадам, к которой он ушел?
– Понятия не имею, – растерянно пожала плечами Лиза. Заплакать не удалось – она не ожидала, что мать задаст подобный вопрос.
– Как? Совсем ничего не знаешь? – Элалия Павловна с удивлением посмотрела на дочь.
– Совсем. Мне это неинтересно. Это ведь ничего не изменит, если я буду знать, какого цвета у нее глаза и где она работает. – Лиза не лукавила: как выглядит соперница, она узнала совершенно случайно.
– Да? – Чувствовалось, что мать растерялась. В этом спокойном неведении дочери было какое-то превосходство.
– Да, – односложно ответила Лиза, мечтая о том, чтобы эта беседа закончилась как можно быстрее.
– Ну? Он хоть что-нибудь сказал?! Как вообще это происходило?! – Мама по-прежнему возмущенно смотрела на дочь.
– Никак. Он спокойно собрал сумку – какое-то белье, костюмы, куртку… Мам, представляешь, он ушел с одной сумкой…
– А что тут представлять?! У него же ничего нет! Квартира принадлежит нам… – Теперь в мамином голосе послышалась агрессивная уверенность…
Тут надо заметить, что гордостью семьи Чердынцевых, кроме не вызывающих сомнений карьерных достижений, была еще их собственная звучная фамилия и… недвижимость. Отец Лизы, «тихий барин», как его называла одна из консьержек, был конструктором. Над чем он работал – никто никогда не знал, и это считалось делом вполне естественным. Видимо, не скороварки паяли на его производстве. Именно от этого производства Петру Васильевичу и дали неплохую квартиру в сталинском доме в районе метро «Сокол». И только Петр Васильевич обрадовался, что до работы можно будет добираться пешком в серые переулки Ходынки, как умерла родственница жены и семья получила в наследство огромную квартиру в знаменитом доме Нирнзее в самом центре Москвы в двух шагах от Красной площади. Элалия Павловна, жена Петра Васильевича, дама волевая, несмотря на «мягкое», придуманное родителями имя, железной рукой организовала переезд в великолепное жилище с огромными потолками и окнами. Но не все члены семьи разделяли ее энтузиазм.