Треск Цепей I: Отражение - стр. 16
Распахнёт оковы спящий.
Разомкнутся кандалы.
Разомкнёт уста молчащий.
Распахнёт врата для мглы.
Глава 4. Вынужденный союзник
Рукоять поднятого с пола меча стала липкой от моей вспотевшей ладони. В первом стихе-предупреждении говорилось о трёх «замках», и, кажется, теперь я знал, кто подразумевался под словом «замок» – каждый из трёх восставших стражей-призраков. Вот только я их убил, уничтожил запоры, что удерживали в центральном круге «спящего».
В помещении стало тепло, в центральном круге, в том, что был зажат в середине рисунка-треугольника, с шипением клубился туман. Камень трескался и разваливался, из трещин сочился яд, кислота, с лёгкостью разъедающая твёрдую породу. Не прошло и минуты с момента гибели призраков, а в зале уже вовсю воняло кислейшей, едкой вонью.
Раз за разом мой взор перескакивал с центра рисунка на каменную плиту с выжженными строчками нового предупреждения.
Распахнёт оковы спящий.
Разомкнутся кандалы.
Разомкнёт уста молчащий.
Распахнёт врата для мглы.
Я успел поднять и меч и топор, прежде чем идеально ровный круг превратился в кипящий серым туманом и кислотой колодец. Страшная вонь сочилась с той стороны, и казалось, будто не колодец передо мной, а проход в иное, ужасное измерение.
В какой-то момент ядовитый туман полностью заполонил воздух в очерченном кругом пространстве. Похожий на широченный столб цилиндр серой мглы упёрся в потолок, и оттуда тоже раздалось шипение.
Происходящее ошеломляло и выбивало из колеи. Трудно не попятиться и не прижаться спиной к стене, закрыв глаза, когда все инстинкты вопят о непередаваемом ужасе, что постепенно проявляется с той стороны.
В какой-то момент я понял, что моя воля даёт трещину, и просто дал себе зарок не сходить с места. Замер, напружинив ноги и выставив оружие в подобие боевой стойки. Я смотрел не прямо в клубящийся ядовитый туман, но немного в сторону, отчасти боясь, что психика не выдержит того, что я там увижу, когда всё это действо подойдёт к концу.
Я видел много ужасов в мире-первоисточнике, но нужно признать, что «спецэффекты» местной реальности вгоняли меня в дрожь.
– Здравствуй, спаситель.
Представьте, что десяток свиней бьётся в загоне – хрюканье, визг, вопли. Ужасная какофония звуков. А теперь представьте, что весь этот омерзительный и режущий слух сумбур складывается в слова. Примерно так можно было описать голос говорившего. Понятный, но исключительно нечеловеческий и омерзительный.
Я молчал и, не желая отвечать сжал зубы, стремясь справиться с инстинктивным страхом и дрожью от бешеного прилива адреналина. Организм кричал: «Беги! Спасайся! Забейся в угол!» Но я стоял и лишь молитва концентрации, да закалённая в боях психика не давали мне пасть перед освобождённым моими же руками ужасом.
Он проявился резко, вместе с исчезновением большей части непроницаемого тумана внутри круга. Урод, урод каких поискать, но, даже несмотря на это, я пожалел о своём страхе. Таких, как он, мерзких, искривлённых и смертоносных, я уже встречал. В нём не было почти ничего нового, за исключением интеллекта и способности общаться на понятном мне языке. Более того, я вдруг поймал себя на мысли, что видал монстров и пострашнее.
Три головы без всякого намёка на шею венчали уродливое, выпотрошенное тело, покрытое короткой белой шерстью. Центральная голова была козлиной, закрученные назад рога, гнилые струпья на месте глаз, и замотанная верёвкой пасть, настолько туго стянутая, что из-под неё сочилась кровь. Левая голова, принадлежала свинье, правая – вполне человеческая. У всех трёх голов выедены гнилью глаза и забиты или замотаны ужасные, исковерканные ранами пасти.