Трепет. (не) его девочка - стр. 27
- Может... ты бы хотела поговорить об этом? - спрашиваю, стараясь убрать из голоса лишнюю жалость. Не знаю, как ее, а меня раздражает, когда люди меня жалеют.
Нимб не отвечает. Просто вытирает текущие по лицу слезы и шмыгает носом.
Повинуясь какому-то порыву, я достаю из сумки блокнот и ручку. Пишу свой номер телефона, отрываю листок и сую ей в ладонь.
- Эмм, мы, конечно, не знакомы, и я обычно... так не делаю, но... короче, позвони мне, если вдруг захочешь выговориться. Знаешь, утверждают, что незнакомцу выговориться проще. Как бы рассказал и забыл. Так что... звони...
Девушка все так же молчит, только рука, смявшая листочек с номером и прижавшая его к бедру, указывает на то, что она прекрасно слышала, что я ей сказала.
Наконец, иду к выходу, и думаю, что совсем сошла с ума, раз начала помогать посторонним девушкам, безответно влюбленным в мужчин. Хотя, вряд ли она мне повзонит. Наверняка подумала, что я ненормальная, так что не стоит забивать голову рассуждениями о своем неожиданном приступе благородства и сострадания. Я бы тоже подумала, что человек ненормальный, если бы он сделал то же, что и я сейчас, и не стала бы звонить или писать ему.
Домой еду не сразу. Какое-то время гуляю по городу и представляю, каково это будет работать в галерее искусств. Справлюсь ли? Сумею ли отдать душу, как об этом говорил Карим Гаясович? Интересно, он будет моим непосредственным боссом? Он вообще-то не похож на человека, который любит искусство и все, свзяанное с ним. Обычно люди с его наружностью наталкивают на мысль, что они замешаны в какой-нибудь нелегальной деятельности. Но буду надеяться, что это не так. Вряд ли отчим стал бы проталкивать меня к человеку, который может быть опасен. Может, он не считает меня дочерью, но не думаю, что хочет причинить мне реальный вред.
Прийдя домой, бросаю сумку на тумбу и бреду к себе в комнату. Там собираюсь переодеться, после чего поужинать - кроме завтрака и мороженого вообще ничего сегодня больше не ела. Но стянув с себя майку, застываю и задерживаю дыхание. На кровати лежит айфон. Тот самый, который я вчера разглядывала в машине отчима. Он... как он здесь оказался?! Рустам Довлатович теперь и в квартиру ко мне без спроса будет врываться?! Инстинктивно оглядываюсь, стараясь заметить малейшие изменения в комнате. Отчим был здесь? Может, он еще что-то принес? Но ничего не вижу. Что за упрямство?! Я же сказала, что этот дурацкий айфон мне не нужен, а он все-равно его принес!
В коридоре раздается громкий звонок смартфона. Если это отчим, то я ему сейчас выскажу. Хотя, может, и не стоит, а то еще не возьмут меня на работу в галерею. Иду в коридор, злясь на него, на себя, и на целый свет. Достаю из сумки смартфон и с удивлением обнаруживаю, что звонит не отчим, а отец. А ему-то что могло понадобиться? Может, он слышал наш разговор с Анной Сергеевной, когда я спрашивала, зачем она продолжает с ним жить, и теперь злится? Принимаю вызов, но не успеваю сказать ни слова, так как отец орет в трубку:
- Это че за х*й приходил ко мне сегодня?!
7. 6 глава
На мгновение мне начинает казаться, что вопрос отца мне послышался, но он быстро разубеждает меня в этом, продолжая орать:
- Ты с чего решила, что своих кобелей ко мне подсылать можешь? Нажаловалась, что деньги мне даешь? Не устраивает? Так я и не настаиваю. Можешь не давать, но своему сыну я все же отец, и мне решать, с кем он будет общаться, а с кем нет. Ты меня разочаровала, Яна.