Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман - стр. 38
– Нет, я жду человека, у него сейчас запись, – ответил Мухаррам.
– О, вы тоже поклонник старшего брата Парацельса? – восхищенно воскликнула администраторша. – Я читала все его книги. А мой брат даже участвовал в его открытых лекциях. Если бы он выбирался в правление Антарктического консорциума, я бы проголосовала бы за него всеми своими акциями! Люди должны иметь полную свободу выбирать, что они хотят сделать из своего тела, никакие священники не должны указывать, что правильно, а что нет. Парацельс – красавчик, он все грамотно говорит. Эти католики манипулируют страхом людей перед техникой, чтобы собрать с них больше денег. Люди имеют право на большее. По-моему, надо снять ограничения на продажу расширений.
– Есть опасные имплантаты, которые правительства должны контролировать ради общественной безопасности. Какие бы ни были оттенки морали, этичность использования диктует необходимые конвенциональные ограничения на реализацию этих устройств…
Девушке не очень понравилось это. Она насупила носик и прищурилась, немного наклонив голову влево.
– Это какие, например?
– В Кашмире я видел устройство серии TMX-2100 «Жвалы». Это имплантируемые в плечо боевые органы третьей категории, сделанные из композитов и углеродных нанотрубок. Позволяют носителю перекусывать гусеницы танка. Конечно, оно поставляется только в войска и запрещено к свободной продаже, но на черном рынке Южной Азии можно найти добротные подделки и украденные образцы. Я видел своими глазами, как такими эксплантатами перегрызали женщин и детей в тамильской деревне во время «рисовой войны». Какая сверхмораль это оправдает?
Работница перестала улыбаться и помрачнела. Сигналы о легкой симпатии, которую регистрировала социальная программа, встроенная в нейролинк Мухаррама, перестали светиться.
– Ну что же вы? – продолжал он. – Давайте вечером сходим в кафе, обсудим? У вас, наверное, есть свое собственное мнение на тему того, что можно, а что нельзя делать людям с расширениями тела? Поделитесь?
– Я, к сожалению, занята на этой неделе. Очень много работы, – ответила резко охладевшая сотрудница GMC.
Голос ее стал подчеркнуто официальным. Она выпрямилась, и от расслабленной и свободной игривой позы не осталось и следа. Мухаррам повернулся к ней спиной, прислонясь поясницей к стойке ресепшена. Перед глазами медленно вращалась сервис-спираль, и он, провожая глазами флажки услуг, не мог выбрать что-то, чем хотел бы занять оставшееся время.
Ждать ему пришлось не долго. Минут через пять дверь, ведущая на лестницу, распахнулась, и в приемный зал вошли два человека. Один из них определенно был Парацельсом, хотя его настоящая одежда отличалась от того проекционного белого костюма, в котором он посетил виртуальную студию. Другой, судя по всему, охранник: официальная одежда в виде похоронного черного костюма, модного в начале пятидесятых годов двадцать первого века, чья текстура подчеркивала частично выпирающие выпуклости бронированного экзоскелета. Другими символическими деталями были бессмысленный и дешевый галстук того же цвета, широкие очки, скрывавшие имплантаты глаз, неопределенный возраст и особая форма социального профиля, плывущая следом за ним в проекционном окошке.
– Нет, ну ты видел? – восхищенно воскликнул Парацельс. – Этот Тьюринг в версии три-точка-шесть намного лучше предыдущей модели. Они потратили полмиллиона на новый патч, который исправляет баги в проекции и делает восхитительно острыми эти его саркастические нотки. «Что вы скажете на это?» – спародировал он ведущего. – Замечательно получается. Я почему-то ему доверяю. Умом понимаю, что это не человек, но все равно хочется хлопнуть его по плечу и сказать: «Дружище, айда в телекинетический боулинг?» Понимаешь?