Трёхочковый в сердце - стр. 36
Мама тихо отворила дверь. На её лице был написан ужас, удивление и подозрение, в глазах снова застыли слезы.
– Боже, сынок, что случилось, они тебя побили? – на причитания из кухни выглянул папа.
– Дорогая, что случи…Никита, сынок, что произошло!? – теперь они уже стояли, вдвоём облепив сына, пытаясь то ли отряхнуть, то ли осмотреть его со всех сторон.
– Нет, что вы, это я их побил, всех, всех до одного! В смысле, обыграл, представляете, даже Андрея Гайдука. Там такой финал был, зря ты мама не досмотрела. – Ник радостно вещал, не успевая реагировать на изменения, отображающиеся на лицах родителей.
– Постой, погоди, то есть ты не подрался? – отец явно был в замешательстве.
– Нет, я же говорю, мы играли один на один, в баскетбол.
– Сынок, но когда я уходила, ты был целым и невредимым, а сейчас, тебя словно стая собак покусала. – мама, пыталась выстроить последовательность событий. Но никто из них, как будто, не понимал, что главное было не в выпачканной одежде. А может это Ник понимал не так?
– Да, потом все вышло из-под контроля, мы чуть не подрались по настоящему, но все обошлось, и я выиграл!
– В какой это вселенной – все обошлось, означает прийти домой хуже побитой дворняги? – папа медленно закипал, хотя Ник так и не понял причины, он же герой дня, что не так? – Ты посмотри, на тебе живого места нет, джинсы и кофту придётся выкинуть на помойку!
– Пап, я не хотел, так случайно вышло.
– Ах, случайно, так какого чёрта, ты попёрся туда играть, сложно было переодеться или, то, что мы с мамой пол своей зарплаты отдали за эти штаны, тебя не волнует?! – джинсы были действительно очень дорогие, и достать такие в то время могли позволить себе немногие взрослые, не говоря уже о покупке таких ребёнку.
– Любимый, не заводись, он не хотел, – мама пыталась уладить конфликт, но пошла не тем путём.
– А ты не лезь, вы со своим баскетболом уже совсем головой тронулись. Я одного не могу понять: есть зал, площадка, мячи, зачем было идти на улицу, да ещё в парадном виде? – папа «садился на излюбленного коня», и сейчас его должно было нести по полям непреложных истин и общедоступных аксиом.
Отец был младшим ребёнком в многодетной семье, и все своё детство донашивал одежду старших братьев. С возрастом это сделало его большим аккуратистом, который не терпел безответственного отношения к вещам и дорожил каждой потраченной копейкой. Он не был скупердяем, и во многом оказывался правым, если не во всем. Просто объяснять прописные истины маленькому мальчику, в голове которого вакханалия их оранжевых мячей, отец не умел.
– Пап, я случайно, я не хотел. – у каждого быка есть своя красная тряпка, у каждого человека есть некий обратный аналог «стоп крана». Нечто негласное, заставляющее срывать все сдерживающие затворы, и выпускать наружу внутреннего мистера Хайда. У отца, таким спусковым крючком, были бессмысленные оправдания, которые он терпеть не мог.
– Как можно не понимать элементарных вещей! – после этой фразы, красная пелена застилала папины глаза, и не оставалось ничего другого, как понурив голову признавать собственную неправоту, под звонкий хлёст подзатыльников.
Хотя сегодня было не так страшно. По большому счёту, Ник даже и не слышал, что ему кричал отец. Он находился в своём мире, где по прежнему ликовали трибуны, его поздравляли ребята, дёргая, то за рукава, то за плечи, пытались подбадривающе взлохматить ему голову. Только потом, Ник понял, что, возможно, папины одёргивания и подзатыльники он, в своём воображении, трансформировал в лавры оказываемого почитания. Но какое это имело значение, если, восторгаясь его победой, они подбрасывали его на руках. Ник ликовал, улыбаясь от переполняющего его счастья, и плевать, что на самом деле, тот летел через всю гостиную в сторону дивана, посланный туда воспитательным пинком своего отца. Главное это победа!