Транквилин (сборник) - стр. 31

Летчик… «Сам» был техником в аэропорту. Смешная, смешная мама! Как ее не хватало Наде!

– Рада, как я рада за Жанночку…

– И не говорите, Наталья Иванна! Вот вроде и… не так чтоб хорошо училась, тихая была, а… А Надюшка-то, – спад волны, – и умница-разумница нахваливали, всё отличницей шла, пока… не сбилась с пути. Ох, горюшка, горюшка было! А потом как засела за эти свои шляпы, господи прости, будь они неладны, вроде кто ее неволит! Сидела безвылазно, носу никуда не казала, заживо себя погребла. А зачем? И не везет девке, никак не везет. Вот с этим тоже…

Надя резко встала, вошла в кухню:

– А… есть еще нечего?

– Сейчас, Надюша, сейчас.

Надя вышла на крыльцо, спустилась к калитке; трусливо оглянувшись на окна дома, заглянула в почтовый ящик. Почту уже принесли – одна газета. Надя растряхнула ее – ничего…

Домой идти не хотелось – мать то и дело трогала не зажившую еще рану, пыталась содрать с нее корочку. Ее можно было понять: ей хотелось знать. А Надя говорить не могла.

Она бродила по саду – тихому, точно задремавшему под полуденным солнцем. Вдоль забора, по склону вверх, параллельно саду шла узкая дорога, уводящая от главной асфальтовой трассы. Сад заканчивался у поворота, дальше дорога круто взмывала вверх, всё сужаясь и сужаясь, и превращалась наконец в стёжку. Вела тропа к чайным плантациям. Потом, вскарабкавшись на гору, тропинка вновь расширялась в укатанную дорогу, и, миновав чайные ряды, раскинувшиеся по обе стороны от нее, уходила в заповедную неизвестность.