Трамвай - стр. 5
Окошко в полуподвале светилось уютным огоньком в ночи, следовательно, Костик все еще был на месте. Паша спустился по старым истертым ступеням и постучал в обитую жестью коричневую дверь.
– Кто там? А, это ты…
Костик выглядел как-то не очень. Молча, он взял у Паши сумку, заглянул внутрь и отставил в сторону. Паша сунул ему листок, где были записаны заказы из киосков. Костик покивал, читая список и пошел вдоль стеллажа, выуживая мастер-кассеты.
– Как дела? – спросил он, наконец.
– Как обычно. Ашот на порнушку намекает.
– Да пошел он… – с порнографией осторожный Костик связываться не хотел принципиально, – А мрачный ты такой почему?
– Анька от меня ушла.
– Понятно. В смысле – не расстраивайся, девок много.
«А Анька – одна», – хотел было сказать Паша, но вместо этого спросил:
– А у тебя тут что случилось?
– Да… «Черные» опять приезжали. Спрашивали, на кого работаю.
– Ты Алёше сказал?
Алёшей звали крышевавшего их рэкетира. Причем, это было прозвище, а звали его чуть ли не Геннадием. Костик как-то называл имя, но Паша уверен не был.
– С ним, знаешь ли, как с Сатаной договариваться. Вроде и выполнит всё, о чем просили, только станет почему-то гораздо хуже, чем было. Да скажу я ему, скажу. Иди, отдыхай. А я запишу всё, что заказали, и тоже пойду.
– Ага…
Вышедший на улицу Паша с омерзением оглядел окружающий пейзаж, полностью соответствующий его настроению и отправился домой. Мутное небо с какими-то кляксами на нем, грязный тротуар, с которого бомж собирает пустые бутылки, равнодушные окна домов. Старая грязная машина, в которой сидит какой-то утырок и слушает свой шансон…
«Пустые споры, слов туман,
Дворцы и норы, свет и тьма,
И облегченье лишь в одном —
Стоять до смерти на своем,
Ненужный хлам с души стряхнуть,
И старый страх прогнать из глаз.
Из темноты на свет шагнуть.
Как в первый раз».
Паша так удивился, что даже достал очки, чтобы рассмотреть водителя. А тот уже открыл дверь и вылез на улицу.
– Привет. Тебя вроде Павлом зовут? Я не путаю?
– Привет. – Паша кивнул собеседнику, – Не путаешь.
Стоявший перед ним парень учился на пару классов старше и был смутно знаком. Как же его звали? Филя? Филиппок?
– Фил. Зови меня Фил. – Парень чуть заметно усмехнулся.
– Не ожидал услышать «Воскресение», – объяснил свой интерес Паша, – Да и тебя что-то давно не видел.
– В армии был, только весной дембельнулся. А ты? А, ну да… – он обратил внимание на Пашины очки.
– Ага. Астигматизм, без них только общие очертания вижу. Ну, и как там в армии?
– Армейка как армейка, что там может быть такого особенного? Служил, как все, в автобате грузовик водил.
– А сейчас на легковую перешел? – Паша кивнул на старую «четверку», цвет которой при свете фонарей определить было нереально.
– Да, купил убитую. Движок перебрал, ездит пока. Вожу на ней мороженое с хладокомбината мелким оптом.
– А я – видео по киоскам развожу. Можно сказать, розницей.
– Точно, мне же про тебя Шурик рассказывал. Но он ещё вроде говорил, что ты в Германию то ли уже уехал, то ли собираешься уезжать.
– Вот же Шурик трепло… Не еду я никуда. Тут остаюсь.
– Ну, извини, если не так сказал.
– Да ладно… Мать вышла замуж за немца, вместе с ним и уезжает. А я этому Билли там – зачем?
– Теперь понял. Не понял только, почему Билли, а не Вилли, если он немец.